Каликс не предлагает мне ничего, кроме пожатия плечами, когда поднимает руки в притворно невинном жесте. Я прищуриваюсь, глядя на него, прежде чем переключиться на Кайру. — Не отходи от Руэна или от меня, — приказываю я ей.
— Ты думаешь, я представляю угрозу для нашей Терры, брат? — Каликс спрашивает со смехом.
— Из-за того, как ты ведешь себя сегодня, я не знаю, кто ты, черт возьми, такой. — Я выдавливаю слова, от гнева сжимая кулаки по бокам.
Тем не менее, Кайра не произносит ни слова, и из-за кружевной ткани, закрывающей ее глаза, трудно сказать, о чем она думает. Если глаза — это зеркало души, то эта глупая традиция насильно их спрятала. Я ненавижу это.
Я обхватываю ладонью ее щеку. — Деа?
Она вздрагивает, как будто слышит меня впервые. Ее грудь поднимается и опускается в резком вдохе. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы удерживать взгляд на ее лице, а не на бледных полосках белой ткани, которые едва прикрывают ее. В этом наряде она похожа на невесту древнего короля. Ее груди полные и округлые, и маленькие золотые полоски, обхватывающие их, почти ничего не делают, кроме как дразнят воспоминаниями о нашей единственной ночи вместе. Я бы ничего так не хотел, как сорвать их и склонить голову к ее груди, посасывая губами один из ее розовых сосков и слыша, как ее стоны наполняют мои уши.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я.
Ее ресницы трепещут под кружевной маской, когда она смотрит мимо меня, поверх моих плеч, на двери, в которые нам еще предстоит войти. — И что мне там нужно делать? — Ее вопрос звучит тихо.
— Ничего такого, чего бы ты не хотела, — заверяю я ее.
— Не лги ей, Теос, — фыркает Каликс. — Это не принесет никакой пользы нашей храброй маленькой Терре. Она должна знать правду.
Как будто звук его голоса напоминает ей о его присутствии, тело Кайры напрягается. — Прекрати, — шиплю я на него. — Ты пугаешь ее до чертиков.
— Я в порядке. — Рука Кайры касается моего запястья. Ее пальцы обхватывают его и отводят от лица. — Все в порядке. Просто скажи мне, что я должна делать за этими дверями. Должна ли я…? Я имею в виду, ожидают ли Боги, что я… — У нее на мгновение перехватывает горло, прежде чем она встряхивает головой, словно избавляясь от паутины в своих мыслях.
— Ты хочешь знать, будут ли они устраивать принудительную оргию за этими дверями? — Рядом со мной появляется Каликс со своей все той же широкой улыбкой. — И будут ли от тебя ожидать участия?
Ее пальцы все еще касаются моего запястья, удерживая его, хотя ее голова повернута к нему. — Никто не тронет то, что принадлежит нам, — говорю я ей.
— Если только сами Боги не решат, что хотят попробовать ее на вкус, — парирует Каликс.
Взгляд, которым я одариваю его, может засушить целые поля. Губы Кайры кривятся в отвращении. — Этого не случится, — повторяю я. — Ничего такого, чего она не хочет, не случится.
— Но… — Руэн подходит с другой стороны от меня, разглядывая девушку, стоящую передо мной, одетую как призрак из эротических легенд, все в ней бледное, от платья до лица, за исключением оттенков золота и черной ленты на лице. — С твоей стороны было бы разумно последовать нашему примеру.
Кайра поворачивается к нему. — Какому еще вашему примеру?
Я вздыхаю, когда ее пальцы, наконец, отпускают мое запястье. Она поворачивается всем телом, чтобы полностью посмотреть Руэну в лицо. Он не двигается, чтобы прикоснуться к ней, но, учитывая, как близко он стоит, трудно не заметить, насколько сосредоточено его внимание.
— Там будет много людей в различных формах одежды, — признает он. — Обычно одежду для своей Терры выбирают Смертные Боги. Многие одевают свою Терру во что-то подобное… — Он поднимает руку, ловко касаясь тонкой полоски ткани, которая прикрывает ее груди с обеих сторон. — Когда они хотят поделиться.
Ее губы приоткрываются, но прежде чем она успевает заговорить, он продолжает.
— Нет, — отвечает он, каким-то образом угадывая ее вопрос, — мы не будем делить тебя с другими. Однако… возможно, тебе придется… делать вид, как будто ты с нами.
Каликс упирается локтем мне в плечо и отводит одну ногу назад, балансируя на носке одного сапога, а другой твердо упираясь в землю. — Руэн имеет в виду, милая маленькая Терра, — говорит он, — что тебе придется сидеть здесь и позволять нам прикасаться к тебе… двигать тебя, делиться тобой, как мы пожелаем.
Она ощетинивается, и если бы она была кошкой, я понимаю по волне напряжения, пробегающей по ее обнаженным плечам, что она стояла бы на всех четырех лапах, выгнув спину в воздухе, а шерсть встала дыбом от не слишком тонкого заявления Каликса. Хотя я не могу сказать, что это неправда, потому что это не так.