Я вспоминаю карту Региса, выданную мне несколько месяцев назад, прокручивая в уме различные схемы, пока не прихожу к тому, где мы находимся сейчас. Эта часть Академии обычно не открыта для учеников и Терр. Это часть крыла, в котором обитают Божественные Существа. Гигантское пространство, которое в этот знаменательный день было задрапировано всевозможными тканями.
Золотые и красные ленты спускаются с балок наверху. Я запрокидываю голову и откровенно пялюсь на нескольких обнаженных мужчин и женщин, связанных в самых разных позах. У некоторых связаны руки и ноги за спиной, их груди и гениталии полностью выставлены напоказ, поскольку они болтаются на повязках вокруг запястий и лодыжек — единственное, что удерживает их в воздухе. Другие открыто отдыхают, покачивая ногами взад-вперед, играя на лентах, как будто это качели для их развлечения.
— Держи голову склоненной, — внезапно раздается голос Теоса позади меня, повелительный шепот, когда мы останавливаемся в конце длинного зала перед тремя тронами, которые я могу описать только как древние троны — такие, на которых, предположительно, когда-то восседали короли и королевы древних людей, прежде чем Боги пришли в наш мир. В центре, на самом большом троне из всех покоится единственная темная корона, сделанная из черного камня и металла. Справа располагается вторая корона, на этот раз из жемчуга и серебра. Никто их не носит.
Каликс указывает нам налево, где единственный человек на возвышении ждет, когда ему представят нас. Призрачная фигура Долоса небрежно восседает на самом маленьком троне из всех. Тени вокруг нижней половины его тела рассеялись, открывая взору покачивающуюся золотоволосую Терру, стоящую перед ним на коленях и снова и снова берущую в рот его член. Я опускаю глаза в пол, не желая замечать отчаянные звуки, вырывающиеся из горла девушки, как будто она делает все возможное, чтобы угодить Богу Заточения, опасаясь, что он убьет ее, если она потерпит неудачу.
Ничуть не смущенный неловкостью когда к нему подходят, в то время как ему доставляют удовольствие, Долос не обращая внимания на девушку, говорит. — Даркхейвены, идите сюда, — приказывает он. На периферии моего поля зрения он машет им рукой, размахивая рукой скрытой тенью. — Приведите мне свою Терру. Я хочу посмотреть, как она поживает после своего наказания.
Я пристальнее смотрю в пол, даже когда мои ногти все глубже впиваются в руку Каликса. Когда мы поднимаемся на верхнюю ступеньку помоста, жар Даркхейвена рядом со мной исчезает, когда он отстраняется от меня. Не зная, что еще сделать, поскольку тело Каликса больше не соприкасается с моим собственным, я опускаюсь на колени, склоняясь перед Долосом. Я не поднимаю свой взгляд, чтобы встретиться с ним, даже когда слышу, как девушка, которая сосала его, вскрикивает от удивления.
Мои зубы скрипят, когда волна тяжелого воздуха ударяет мне в затылок, заставляя опустить лицо ниже, пока я не оказываюсь почти на расстоянии поцелуя от камня под ногами. Тени Долоса скользят по моему плечу, приподнимая мои волосы и отводя серебристые пряди со спины, пока он осматривает мой позвоночник.
Ледяной костлявый палец скользит вниз по хребту моей спины, очерчивая то, что, как я знаю, является одним из худших моих отметин. Я выдыхаю, медленно и ровно, стараясь не напрягаться и не подымать голову в порыве неповиновения. Каждый инстинкт, который я когда-либо оттачивала за последние десять лет, требует, чтобы я не показывала спину врагу. Я закрываю глаза и расслабляю свое тело, забывая обо всех болях, которые он мне причинил, и не обращая внимания на тихое, но хриплое дыхание девушки.
— Сейчас она кажется довольно покорной, — говорит Долос несколько недовольным тоном. — Она стала такой после своего наказания?
Я слышу слова, пропускаю их мимо ушей и не отвечаю. Он говорит не со мной. Проходит такт, и, к моему удивлению, отвечает Теос.
— Она осознала ошибочность своего пути, ваше Божественное, — заявляет он. — Эта Терра выразила, как она благодарна вам за милосердие.
— А она благодарна? — Похоже, Долос не совсем верит Теосу, и никто не отвечает на его подозрения, поскольку я чувствую, как Бог Заточения снова окружает меня, пока не оказывается передо мной.
Мои глаза зажмуриваются еще сильнее. Это делает меня жестокой сукой, но я надеюсь, что он не заменит девушку мной. Я молюсь, чтобы я не заняла ее место. Мысль о том, чтобы склониться перед этим Богом, предложить ему кусочек своей плоти, чтобы доставить удовольствие человеку, который причинил мне такую боль, сидит у меня в желудке, как наполненный сгусток яда. Слезы подступают к моим глазам, и я сдерживаю их, борясь с ними изо всех сил.