— Вечеринка уже в самом разгаре, — говорит Руэн, когда Теос убирает руки от моего лица, чтобы расстегнуть пуговицы на своем пиджаке. — Нам пора идти.
Теос набрасывает на меня пиджак, и я не настолько глупа, чтобы отказаться, потому что чертовски замерзла. Просунув руки в слишком длинные рукава, я плотнее закутываюсь в него и вдыхаю аромат специй и рома, который, кажется, является его естественным запахом. Он кладет руку мне на поясницу, и ее тепло проникает сквозь ткань к моей коже, когда он это делает.
Каликс ничего не говорит, оглядываясь на меня с того места, где он сейчас стоит, в открытом проходе, ведущем из маленькой ниши, защищенной стенами здания Академии. Я резко сглатываю, ожидая, но он ничего не говорит. Он просто ухмыляется, видя, как Теос защищает меня, в то время как его брат смотрит на него с упреком.
Руэн вздыхает, переводя взгляд с одного на другого, прежде чем направиться туда, где стоит Каликс. — Ты обо всем позаботился с Долосом? — тихо спрашивает он.
Быстрый решительный кивок — единственный ответ Каликса, и Руэн принимает его, прежде чем проскользнуть мимо него. Проходит мгновение, а затем Каликс поворачивается, чтобы последовать за ним, оставляя Теоса и меня одних либо оставаться, либо следовать за ними. Я не вижу, что еще можно сделать, поэтому тоже делаю шаг вперед, и захожу в проем с Теосом за спиной.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Спрашивает Теос, когда мы выстраиваемся в очередь за его братьями, вчетвером возвращаясь через территорию Академии туда, где, как я предполагаю, находится их башня.
Я не в порядке. Ни капельки. Каликс Даркхейвен знает мой секрет, что означает, что он знает секрет Гильдии. Даже если он не знает, что я здесь делаю, одного того, что он знает о моем происхождении, достаточно, чтобы вывести меня из себя. Я больше не хочу лгать Теосу. Я устала, мне холодно, и я действительно хотела бы иметь представление о том, что, черт возьми, я должна делать. Поэтому, вместо ответа, я просто прижимаюсь к нему, крадя тепло его тела, когда его рука перемещается вверх от моей поясницы, чтобы обхватить меня за плечи и притянуть ближе к себе.
Я закрываю глаза, чувствуя, как раскалывается голова, и прохладный ветер снова бьет мне в лицо. Я решаю, что мне не следовало приходить в эту Академию. Глупо было думать, что одна миссия станет ключом к моей свободе. Теперь я расплачиваюсь за свой идиотизм и собственную жадность.
Глава 24
Кайра
Проходят дни, а Каликс так ничего и не говорит остальным. Больше никаких разговоров или допросов о том, что я здесь делаю или как я вообще оказался здесь, после вечеринки. Никакие стражи — Смертные Боги не приходят, чтобы утащить меня обратно в темницу. Я не просыпаюсь с приставленным к горлу кинжалом, и все же мне почти хочется, чтобы было что-нибудь, что могло бы нарушить монотонную серость, которая заполняет время после вечеринки по поводу Дня Нисхождения. Ожидание и терпение никогда не были моей сильной стороной, даже если за последние десять лет мне пришлось научиться принимать это. Такое ощущение, что Каликс почти мучает меня этим.
Часть меня желает, чтобы к концу третьего дня кто-нибудь надел на меня пару наручников из серы. По крайней мере, тогда мне не пришлось бы терпеть все это нервирующее ожидание. Каликс исчезает сразу после окончания занятий, и я бреду по коридорам «Академии Смертных Богов», моя голова раскалывается сильнее, чем когда-либо прежде, поскольку я не сплю каждую ночь в ожидании чего-то — чего угодно.
В поле зрения появляются двери в библиотеку, приоткрывающиеся со звуками скрежета перьев и шелеста бумаг, когда я подхожу ближе. Я замолкаю, когда мягкий, низкий тембр голоса Кэдмона эхом доносится ко мне изнутри.
— Принимай это дважды в день в течение следующей недели, и я уверяю тебя, твои конечности будут чувствовать себя намного лучше, Сильвис, — слышу, как он говорит главному библиотекарю Терре, которая вела себя так, как будто хорошо знала Руэна, когда он приходил ко мне сюда.
— Я не могу принять такой дар, Ваша Божественность. — Сильвис, несмотря на всю ее гордость, звучит так, словно она вот-вот заплачет, ее голос дрожит от усилий, которые требуются, чтобы говорить.
— Ты можешь и ты сделаешь это, — настаивает Кэдмон. — Ты любимица Бога, Сильвис. Это важно для меня так же, как и для тебя. Мне невыносима мысль о том, что ты покинешь это место раньше, чем придет твое время.
Из библиотеки доносится всхлип. Конечно же, это не шоу для всех остальных Терр? Или шоу? В конце концов, большинство Богов видят в Террах только удобные инструменты, которые можно использовать и выбросить. Они, кажется, забывают, что у всех Терр, которых они используют, есть собственные мысли и воля. Что они люди.