Я с любопытством смотрю на нее. Она красивая, с длинными волосами, которые ниспадают на плечи и вьются вокруг грудей. У нее чувственная фигура с широкими бедрами и тонкой талией. Но не поэтому я нахожу ее интересной. Я нахожу ее интересной из-за выражения, которое у нее есть. Ее губы приоткрыты, уголки слегка приподняты, а глаза слегка прикрыты, когда она смотрит на существо в своих ладонях.
— Скажи мне, Кайра, — говорит Кэдмон, его голос рассеивает тишину, которая так внезапно воцарилась вокруг нас, что это заставляет мое сердце подпрыгнуть в груди на удар или два, прежде чем снова медленно успокоиться. — Что ты знаешь о Богах и о том, как мы пришли в этот мир?
Я смотрю на него как на сумасшедшего, хмуря брови в замешательстве от такого случайного вопроса. — Я знаю, чему меня учили, ваша Божественность, — говорю я. — Что Боги пришли к нам и поделились своими знаниями и…
— Я думал, мы это уже обсуждали, — останавливает он меня, поворачивая в мою сторону глаза цвета черного дерева. — Меня зовут Кэдмон, и я бы предпочел, чтобы ты называла меня так.
— Я… Кэдмон, — поправляюсь я, опуская глаза, поскольку вид его собственного лица, кажется, вызывает опасные вибрации в моем животе. Не возбуждение, не интерес, а что-то более древнее. Как предупреждение.
— Я не спрашивал, чему тебя научили на занятиях здесь, в Академии, — продолжает он. — Я хочу знать, сколько из нашей правды тебе известно.
— Вашей правды?
Он возвращает свое внимание к статуе женщины. Черты его лица смягчаются, когда он смотрит на нее. — Мы не спустились с небес, как многие думают, — заявляет он. — Мы пришли кое с какого другого места. — Он бросает взгляд в мою сторону, прежде чем вернуться к статуе. — Ты читала книгу, которую я тебе дал? — внезапно спрашивает он.
Жар приливает к моим щекам, и я опускаю голову. — Немного, — признаю я, — но я не смогла закончить.
Он кивает, словно ожидая такого ответа. — И что ты думаешь?
У меня перехватывает дыхание. Он спрашивает моего мнения? Бог для кажущейся смертной девушки?
Мои губы приоткрываются, и я отвечаю ему. — Это было интересно.
— Каким образом?
Я рассматриваю книгу, которую он дал мне почитать, пока смотрю на статую женщины, мои глаза снова блуждают по ее лицу к короне, которая выглядит наполовину как солнце, наполовину как дюжина шипов, торчащих из ее затылка.
— Автора не было, — говорю я, — но мне было ясно, что, кем бы они ни были, они не считают Божественные Существа чем-то большим, чем вторгшимися в этот мир. — Эти слова кажутся опасными, особенно для того, чтобы говорить их Богу, но Кэдмон не сердится и не наказывает меня. В конце концов, именно он дал мне том. Я предполагаю, что он уже прочитал это сам.
— Автор написал, что люди пришли из Внутренних Земель и что Боги боятся этого места, — говорю я.
Кэдмон молчит, пока я говорю, и я воспринимаю это как намек продолжать. — Там сказано, что Пограничные Земли было местом убежища и безопасности. — Я смотрю на него краем глаза и решаю сказать немного правды от себя, поскольку он уже знает, что я из этого места из-за фальшивой фамилии, которую я выбрала при поступлении в эту Академию.
— Я помню, это было жестокое место, — признаюсь я ему. — Зимы были холоднее, чем когда-либо за пределами леса, и к тому же темнее. Лето было жарким, а осень и весна мягкими. Но больше всего я помню, что было так тихо…
Всплывает старое воспоминание, день, похожий на любой другой. Перед моим мысленным взором возникает образ того, как мы с отцом спускаемся к местному ручью, оба несем тяжелые ведра, а под ногами хрустит снег. Солнце светило с неба, и от этого все казалось намного ярче, отражаясь от белой глянцевой поверхности ручья, к которому мы подошли. В тот день было не слишком холодно, просто похолодало после того, как прошла гроза. По его словам, в тех лесах мой отец научился охотиться и строить.
Он показал мне, как ставить ловушки на мелких животных, и научил меня благодарить за жизни, которые они отдали за наши. Это было нелегко — жить у черта на куличках, без друзей, без доступа к внешнему миру и к тому, как живут другие, но в то же время это было проще.