Ее бедра прижимаются ко мне, и мой член упирается в передний шов брюк, требуя, чтобы его освободили. Хотя и не сейчас. Я хочу, чтобы она сходила с ума от удовольствия, когда я погружусь в ее ожидающее тепло. Я хочу, чтобы она выкрикивала мое имя своими устами, когда мир рушится вокруг нее, и тогда, только тогда, я наконец получу от нее то, что хочу, — правду.
Возможно, она думала, что достаточно хорошо это скрывает, но Каликс не стал бы просто выходить вперед и убивать другую Смертную Богиню только потому, что она напала на нашу слугу. Это совсем на него не похоже — даже если он интересуется ею гораздо больше, чем следовало бы. Я знаю, что не смогу сломать его, так что сломается только она, и если это так должно произойти, то пусть будет так.
— Теос!
Это только начало, думаю я, отстраняясь и хватая ее за бедра, обхватив руками, когда рывком поднимаю и укладываю на ту же кровать, где мы занимались этим в последний раз. Одна рука — намного меньше моей собственной — обхватывает мое плечо, когда она резко выдыхает. Я опускаюсь на колени, по одному за раз, а затем использую свою хватку за ее ноги, чтобы подтащить ее к краю, чтобы ее влагалище оказалось на идеальной высоте в поле моего зрения.
Раздвигая ее бедра, чтобы обнажить красивую розовую плоть ее киски, я выдуваю мягкую струю воздуха на ее дрожащий клитор. Она вздрагивает, извиваясь на кровати, даже когда ее ногти впиваются в мое плечо.
— Скажи мне, что ты хочешь меня, — шепчу я, все ближе и ближе прижимаясь к ее мягкой, влажной плоти.
— Теос…
— Скажи это. — Я поднимаю на нее взгляд, чувствуя, как по моим венам разливается молния. Слишком близко, мои силы сотрясают мои конечности, разливаются по кровотоку. Я подавляю их, нуждаясь в том, чтобы они оставались под контролем. Она слишком хрупка, чтобы я мог потерять себя в ней посреди всего этого, но я получу ее, несмотря ни на что. Теперь уже невозможно остановиться, по крайней мере, когда я достаточно близко, чтобы видеть, как ее киска истекает для меня.
— Скажи. это.
Мы оба безрассудны — она и я. Две потерянные души плывущие по течению в диком мире, который никогда не собирался приютить нас всех. И все же, мы здесь. Не желающие умирать. Не желающие исчезать из существования.
— Скажи мне, что ты хочешь меня.
Ее глаза встречаются с моими, и она хмурит брови, ее губы складываются в слова с трудом, как будто она боится произнести их, даже если доказательства лежат прямо передо мной. Затем она произносит это. Волшебные слова.
— Я хочу тебя, Теос.
Я выпускаю чудовище на волю и обрушиваюсь на нее.
Глава 27
Кайра
Закинув ногу на одно его плечо, а другую выставив так, чтобы у него был полный доступ, Теос пожирает меня. Дрожь проходит по мне, пробегая вверх по позвоночнику и вниз по конечностям. Мои руки сжимаются на мягкой ткани подо мной, когда я извиваюсь под ним. Он облизывает мой центр, обводя языком скопившуюся там влагу. Он стоит передо мной на коленях, прижимается губами ко мне, засасывает мой клитор в рот, пока трахает меня своим языком. Я стону для него, мои руки скользят в его волосы, запутываясь там, когда я откидываю их с его лица, чтобы я могла посмотреть вниз на свое тело и встретиться с его золотым взглядом.
Я в полной заднице.
В этих глазах читается собственничество. Я видела это достаточно как от Богов, так и от Смертных Богов, но никогда по отношению ко мне. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь смотрел на меня так, как Теос Даркхейвен смотрит на меня прямо сейчас. Как будто я принадлежу ему.
Будет ли он по-прежнему так смотреть на меня, когда узнает правду?
Он снова прижимается губами к моему клитору, и моя спина выгибается, когда молния пронзает меня насквозь. Я кричу, выгибаясь дугой, только для того, чтобы одна из его рук погладила мой живот и прижала меня обратно, удерживая на месте. Я задыхаюсь, пытаясь отдышаться.
Каким-то образом мне удалось убедить себя, что все не так хорошо, что так хорошо быть никогда не может. Я раздула секс между нами в своем воображении и была так неправа, потому что это не просто «хорошо», это лучше. Мои воспоминания меркнут по сравнению с реальностью.
Теплые пальцы вытягиваются наружу, растягиваясь до тех пор, пока он не охватывает почти всю ширину моего живота, от тазовой кости до тазовой кости, от большого пальца до мизинца. Влага стекает ниже, пропитывая мои бедра и его подбородок. Мои губы приоткрываются, но звук застревает в горле, когда Теос наконец отстраняется.