Мейрин сгребает песок в кулак по бокам, поднимает руки и раскрывает ладони, чтобы позволить крупинкам просочиться между пальцами обратно на землю. Проходит мгновение, и я смотрю, где Найл в очереди. Перед ним стоят еще два Терра. Он скоро подойдет.
Целительница Второго Уровня делает глубокий вдох. — Ты знаешь, что это значит для таких, как я, — начинает она снова, привлекая мое внимание, — знать, что я причинила кому-то боль, убила их, потому что мне нужно было выжить?
Я не отвечаю, когда она вытягивает руки перед собой и пристально смотрит. — Я целительница, — говорит она. — Это то, что я делаю — то, что я должна делать. Исцелять. Не убивать. — Ее руки снова опускаются, и я отвожу взгляд, когда она поднимает голову.
Я переступаю с ноги на ногу, которые затекают. Как долго мы здесь? Краем глаза я вижу грустную улыбку Мейрин и ненавижу себя за то, что испытываю облегчение, когда она перестает смотреть в мою сторону.
— У большинства из нас никогда не было другого выбора, кроме как быть здесь, — говорит она. — Я всегда задавалась вопросом, почему люди тоже хотят быть здесь. Что заставляет их стремиться за эти стены, будто это честь — быть допущенным внутрь? — Мейрин бросает взгляд через арену, и я следую за ее взглядом как раз в тот момент, когда Найл выходит в начало шеренги и взволнованно опускает свою кружку в воду, наполняя ее до краев. — Он такой милый, — бормочет она тише, чем говорила ранее. — Невинный в том смысле, которого я, вероятно, не заслуживаю.
При этих словах моя голова дергается, и я не могу удержаться, опускаю глаза и обнаруживаю, что она снова смотрит на меня. Черт возьми. Уловка? Но нет, в ее глазах нет лукавства.
— Найл добрый, — говорит она. — Он усердный. Он трудолюбивый. Он здесь, потому что то, что он Терра в «Академии Смертных Богов», принесет его семье не только деньги, но и определенный престиж, и там, — она жестом показывает выше и за пределы стен, которые сейчас окружают нас, — это кое-что значит. — Она вздыхает и снова опускает руку. — Здесь быть Смертным Богом ничего не значит, потому что таковы все. Быть сильным и разрушительным значит гораздо больше. — Она смотрит туда, где Каликс стоит над своим бессознательным противником. Я избегаю смотреть на Смертного Бога у его ног или на кровь, стекающую по клинку Каликса.
— Вот почему люди боятся Даркхейвенов, потому что они поняли это в ту же секунду, как поступили в Академию, — признается она. — Большинство Смертных Богов не объединяются, но большинство из них не встречают никого, похожего на себя, пока их не заберут у их смертных родителей или у несостоявшихся Смертных Богов — если они не проявят свои способности при рождении.
— Зачем вы мне это рассказываете? — Спрашиваю я.
Зеленые глаза встречаются с моими, обрамленные красными ресницами. — Они поступили умно. Использовали уже сформированную группу, чтобы разделиться — чтобы стать сильнее. — В этом нет никакого смысла. Они были вместе, чтобы разделиться? Мое замешательство, должно быть, заметно на моем лице, потому что ее следующие слова проясняют ситуацию. — Они сражались вместе и заставили остальных обратить на себя внимание. Теперь им не нужно держаться друг друга. Они могут разделяться, и их всё равно боятся — даже когда они не единое целое. Потому что все знают: они сильны настолько, насколько силён их самый слабый участник. А у них нет слабых.
Я хмурю брови. Вдалеке Найл отходит от бочки с водой и направляется к нам. — Я все равно не понимаю, — честно говорю я ей.
Мейрин стонет, а затем шлепает руками по песку, используя его, чтобы встать, прежде чем стряхнуть как можно больше грязи со своей задницы и бедер. — Опасности витают над Академиями, как секреты, — заявляет она, хлопая себя по бокам. — А секреты рано или поздно выходят наружу, Кайра.
Она останавливается и смотрит прямо на меня. Найл всего в нескольких ярдах от меня. Так что, что бы она ни хотела сказать, это должно быть сейчас, если только она не хочет, чтобы он услышал, а учитывая, что она подождала, пока он уйдет, прежде чем что-то сказать, я сомневаюсь, что она это сделает. Она производит на меня впечатление умной женщины. Должно быть, так оно и есть, если она, целительница, выжившая в битвах.
— Боги подражают смертным, — шепчет она, переводя взгляд по сторонам и обратно на меня. — Точно так же, как смертные подражают Богам, но помни, никто не может притворяться вечно, и в конце концов — как и секреты — маски слетают.