— Я не хочу этого, — говорю я, возвращая свое внимание к его лицу. — Не с тобой.
Его улыбка ни на йоту не тускнеет. — Мне казалось, я просил тебя не лгать, — небрежно напоминает он мне, убирая руку со своего члена и делая еще один шаг в воду ко мне.
Я резко вдыхаю и отступаю. — Я… — Я вижу как вода движется раньше, чем он, но этого не может быть. Несмотря ни на что, он оказывается рядом в мгновение ока, руки смыкаются вокруг меня, поднимая и поворачивая, пока я не оказываюсь спиной к ступенькам, а вода плещется вокруг наших тел, скользя между нами, как третий любовник.
— Мне придется наказать тебя за то, что ты снова солгала мне, после того, как я предупредил тебя не делать этого. — Слова Каликса долетают до моих ушей за мгновение до того, как моя голова уходит под воду. Я издаю крик, от приглушенного звука лопаются пузыри.
Я борюсь с его хваткой, царапая ногтями по ступенькам ванны, пытаясь отползти назад и подняться. Он тащит меня дальше, обратно в центр, все глубже и глубже. Я пинаю его, но все, что делает Каликс, — это ловит одну ногу и обматывает ее вокруг талии, прежде чем схватить другую и проделать то же самое. Затем я бью его в грудь сжатыми кулаками и изо всех сил пытаюсь заставить его отпустить меня.
Он может трахнуть меня, если захочет, но если он не позволит мне всплыть в ближайшее время, то будет трахать труп. Каликс прижимается губами к моим, облизывая языком уголок моего рта. Дрожь пробегает по моему телу.
Как? Я хочу спросить. Как он это делает? Как ему удается не задыхаться?
Каликс прижимается своим ртом к моему сильнее, требовательнее. И только потому, что я надеюсь, что это заставит его отпустить меня, я наконец открываю свой. В ту секунду, когда мои губы приоткрываются, он оказывается рядом, проникая своим языком по моему, как армия вторжения, берущая и мародерствующая.
Поцелуй Каликса грубый и неистовый. Я царапаю его грудь, и когда он все еще не дает мне вздохнуть, я щелкаю зубами, выкусывая дерьмо из его языка до тех пор, пока кровь не приливает к моему рту. Он откидывает голову назад и улыбается мне сверху вниз, прежде чем пнуть ногами, отправляя нас обоих вверх сильными ударами.
Черные точки пляшут у меня перед глазами, размывая все по краям. Когда наши головы выныривают из воды, я кашляю, вода стекает с моих губ.
— Ты… гребаный… мудак! — выдавливаю я, давясь, когда появляется все больше и больше воды. Как, черт возьми, он смог поцеловать меня, когда у меня во рту было столько чертовой воды?
— Я предупреждал тебя, — говорит Каликс, нисколько не расстроившись. Мои ноги все еще обнимают его за талию, и я обнаруживаю, что настолько измотана борьбой с ним, что если он собирается позволить мне цепляться за него и использовать как нечто, удерживающее меня на плаву, то это его проблема.
Я делаю вдох за выдохом, тяжело дыша, даже когда мои руки сжимаются по обе стороны от его рук, и я прижимаюсь лицом к обнаженной груди передо мной. Я закрываю глаза и просто наслаждаюсь ощущением свежего воздуха в своих легких. Это почти умиротворяюще. Почти.
В этих Даркхейвенах всегда много всякой хуйни.
Член Каликса упирается в мою задницу, и я тут же отпускаю его и барахтаюсь в воде в нескольких футах от него. Он выгибает бровь, когда я смотрю на него в ответ, даже не пытаясь притворяться его Террой в этот момент. — Если бы я хотел трахнуть тебя, я бы взял тебя, маленькая воровка, — говорит он мне. — Бегство только вызывает у меня желание заставить тебя.
Я игнорирую его слова и жестом показываю на ванну вокруг нас и ниже с громким всплеском. — Что, черт возьми, это было? — Я требую ответа. — Как ты можешь задерживать дыхание так чертовски долго?
Он склоняет голову набок, поднимая руку, чтобы еще раз откинуть назад несколько мокрых черных прядей своих волос. — Некоторые змеи могут задерживать дыхание под водой на десять минут или даже на час, — говорит он. — Способности моих фамильяров могут стать моими собственными. Как Смертный Бог, я бы подумал, что ты…
Я ныряю к нему, ударяя тыльной стороной ладони так, что она трескается у него перед носом, приподнимая хрящ, когда кровь брызжет удовлетворительной струей. Блестящие зеленые глаза вспыхивают шире, и улыбка, которую он посылает мне, покрытая его собственной кровью, совсем не злая. Чертов псих.