— Здесь больше никого нет, — уверяет он.
— Ты не можешь знать этого, — огрызаюсь я. — Прости, если я не особо-то доверяю человеку, который гоняется за мной по этой грёбаной купальне, как похотливый грёбаный Господин Бог за смертной служанкой.
— Я знаю, — настаивает он, игнорируя мою язвительность. — Мои фамильяры следят за обстановкой.
Его руки скользят вниз по моим рукам, затем снова к бедрам, и вдруг он обхватывает мои бёдра сзади, поднимая меня на себя, пока мои ноги вновь не обвивают его талию.
Я моргаю. Как это произошло?
Он прижимается носом к моей шее, обдувая теплым воздухом быстро остывающую плоть. — Ты так красиво сопротивляешься мне, маленькая лгунья, — бормочет он мне в лицо. — Ты никогда не сдаешься, даже если тебя одолевают.
Его член снова упирается в мою задницу, и я сильно прикусываю нижнюю губу, когда приподнимаюсь и отстраняюсь от него. Я извиваюсь в его руках, мне неудобно. И в истинной манере Каликса он сжимает мои бедра и опускает меня с огромной силой. Весь воздух, который я только что заменила, вырывается из меня, когда головка его члена проникает в мой вход, а затем просто врезается внутрь.
Я вскрикиваю, прежде чем осознаю, что он сделал — что я позволила ему сделать, — а затем прикрываю рот рукой. Штанги на его члене трутся о мои внутренние стенки, царапая мои внутренности и зажигая маленькие фейерверки по всему телу.
Запоздало я понимаю, что именно это он имел в виду, когда сказал, что боль — это временно, но удовольствие может быть, когда я захочу.
Этот пирсинг ласкает те места в моей киске, о которых я и не подозревала, что их можно ласкать. Двигаясь по ним с каждым толчком, пока он тянет меня вверх, почти снимая со своего члена, прежде чем снова войти. Слезы наворачиваются на мои глаза. Я убираю ладонь ото рта и держусь за его плечи.
— Ты так крепко меня сжимаешь, — говорит он, и в его голосе звучит удовлетворение от этого факта.
Я хочу ударить его по лицу… После того, как у меня перестанут дрожать ноги.
Такое чувство, что каждый раз, когда он погружается в мое лоно, его металлический пирсинг вызывает тысячу маленьких мини-оргазмов, из-за которых я не могу контролировать остальное свое тело. Когда он начинает дрыгать ногами, толкая нас через ванну обратно к ступенькам, я цепляюсь за него изо всех сил, чувствуя, как яркие огни вспыхивают за моими закрытыми веками, когда я их захлопываю.
Женщина может справиться не так уж с многим, и как бы я ни была самоуверенная, я не уверена, что смогу справиться с Каликсом Даркхейвеном, когда он вознамерился трахнуть женщину до бесчувствия.
Моя задница касается ступеньки и падает вниз. Каликс останавливается — вероятно, потому, что его ноги нашли опору несколькими футами ниже. Отпуская его плечо одной рукой, я протягиваю руку назад и хватаюсь за одну из ступенек над головой, удерживаясь, пока Каликс использует свое новообретенное положение и землю, чтобы пронзить меня своим членом. Его толчки становятся все жестче и все более неистовыми.
Вода плещется по бокам, брызгая мне в лицо. Я трясу головой, хватая ртом воздух, когда соскальзываю, и вода накрывает мою голову. Я тянусь к нему, намереваясь подтянуться и снова выбраться, когда его лицо нависает над моим. Однако, как только мои руки сжимают его теперь зажившее предплечье, он отстраняется, не давая мне шанса использовать его в качестве рычага давления.
Мудак! Мысленно кричу я.
Ярость захлестывает меня, и в отместку я впиваюсь ногтями по бокам его живота — в те части, до которых могу дотянуться, — и вонзаю их, разрывая кожу. Кажется, что боль только сильнее давит на него, и на поверхности я чувствую исходящую от него низкую вибрацию стона.
Используя свой новый захват, я выныриваю на поверхность, вода стекает с моего лица, волосы прилипают к щекам, а Каликс смеется. Он проводит рукой по лицу, вытирая брызги, которые я только что направила прямо на него. Однако его член не покидает меня, когда он продолжает толкаться, прижимая меня к ступенькам ванны, положив ладонь на мой живот и надавливая вниз.
Он наклоняется ближе, понижая голос, пока низкий тембр не отдается во мне грохотом. — Знаешь ли ты, — заговорщически шепчет он, засовывая свой член так глубоко и удерживая его внутри меня, что, клянусь, он поднимается к моему горлу, — что когда я так глубоко внутри тебя, я чувствую свой собственный член прямо… здесь. Его ладонь давит сильнее, и мои глаза расширяются, когда все мои мышцы напрягаются, когда я пытаюсь не выпустить мочевой пузырь.