— Патера! — чуть не вскричалъ я.
Что такое произошло съ нимъ? О страшной усталости говорило его лицо, глаза его были полузакрыты. Теперь опять проступило человѣческое выраженіе въ его чертахъ: исчезла также его восковая мертвенная блѣдность. Синеглазые послѣдовали за нимъ и стали полукругомъ около пылающей вазы. Одинъ изъ старѣйшихъ синеглазыхъ подалъ Патерѣ сосудъ, а самъ палъ ницъ передъ господиномъ. Другіе тоже склонились передъ нимъ и скрыли свои лица. Какое-то глубокое религіозное волненіе охватило и меня, и я невольно склонилъ колѣни.
Патера сдѣлалъ нѣсколько тяжелыхъ шаговъ по ступенькамъ до маленькой двери и тамъ онъ вдругъ засіялъ неслыханнымъ блескомъ, такъ что я обѣими руками закрылъ лицо. Пламя горящей нефти показалось чернымъ. Господинъ повернулся къ намъ; глаза его сверкали, какъ кроткая лазурь, и остановились на насъ съ выраженіемъ безконечной доброты. Потомъ я увидѣлъ еще разъ его необычайно чистый профиль. Лучезарный, онъ выдѣлялся на фонѣ дверей. Короткимъ движеніемъ головы онъ отбросилъ свои длинные густые локоны и исчезъ. За нимъ медленно опустилась длинная черная ткань, а дверь заперли на замокъ.
Всѣ подошли къ этой двери; за ней должно было происходитъ что-то необыкновенное, потому что раздался шумъ, пламя въ вазѣ съ нефтью стало зеленымъ и погасло. Мы очутились въ полной темнотѣ. Потрясающіе сердце крики неслись изъ-за таинственной двери, становились все тише и тише и, наконецъ, перешли въ страшное хрипѣнье. Когда же дверь открылась, и мы вошли въ комнату, то увидѣли голубоватый свѣтъ, а все кругомъ было разрушено, и металлы расплавлены, камни передвинуты съ мѣста. У раздробленной скалы, прислонясь къ стѣнѣ, лежалъ въ углу господинъ, лицомъ внизъ; его тѣло показалось мнѣ теперь маленькимъ, оно какъ будто съежилось. Но господинъ и это тѣло представляли собою двѣ разныя вещи. Должно быть, несказанная предсмертная борьба разбила его сильное тѣло. Старики подняли трупъ. Темнорусые локоны Патеры побѣлѣли отъ смерти. Когда его раздѣли и положили на полу, тѣло опять вытянулось, и я увидѣлъ, что оно поразительно красиво.
Я стоялъ въ своихъ лохмотьяхъ передъ господиномъ и въ послѣдній разъ созерцалъ истинное величіе. Никто изъ синеглазыхъ не хотѣлъ прервать мое созерцательное настроеніе; съ затаеннымъ дыханіемъ всѣ вышли на носкахъ и оставили навсегда горы. Никто больше не видѣлъ ихъ.
Я вышелъ и сѣлъ на нижнюю ступеньку лѣстницы. Слезы душили меня.
XXIX.
Завоеваніе Перла русскими.
Далеко простиралось поле, усѣянное мусоромъ и кирпичами. Какая-то страшная мельница въ порошокъ смолола городъ. Я смотрѣлъ и не все еще видѣлъ. Еще утренній синій туманъ окутывалъ развалины, еще только скалистыя вершины далекихъ горъ выступили въ блескѣ восходящаго солнца; небеса повсемѣстно были безоблачны.
«Кто это?» подумалъ я, увидѣвъ человѣка съ обнаженной головой и съ тяжелымъ узломъ за плечами, который твердымъ классическимъ шагомъ прокладывалъ себѣ дорогу по камнямъ. На немъ былъ фракъ съ узенькими фалдочками и широкими бархатными отворотами и узенькіе панталоны по вѣнской модѣ шестидесятыхъ годовъ. Но фракъ этотъ былъ весь въ пятнахъ и въ грязи. Человѣкъ похожъ былъ на грабителя, который убѣгаетъ съ добычей. Онъ положилъ свой узелъ на большой камень, раскрылъ кожаный сундучокъ въ мѣдной оправѣ и сталъ одѣваться, побрился, посмотрѣлъ въ ручное зеркало. Надѣлъ на себя широкополую панаму и закурилъ коротенькую трубку. Тонкая палка изъ Перцоваго дерева съ золотымъ крюкомъ дополнила его туалетъ, и, глядя на его свѣжій видъ, никто не подумалъ бы, что онъ пережилъ вмѣстѣ со всѣми грезовцами страшные дни и послѣднія минуты города. Только слишкомъ побѣлѣли его черные, какъ смоль, волосы. Это былъ американецъ Геркулесъ Белль, который въ этомъ туалетѣ рѣшилъ встрѣтить европейцевъ.
А генералъ Гудиновъ выслалъ впередъ авангардъ, который, пользуясь всевозможнаго рода прикрытіями, подошелъ къ дымящимся стѣнамъ Перла, но при самомъ сильномъ желаніи не могъ найти ни единаго врага. Все-таки генералъ Рудиновъ сталъ подходить аппрошами къ горѣ, на которой были построены какія-то укрѣпленія, а потомъ послалъ парламентеровъ — двухъ казаковъ съ бѣлымъ флагомъ съ предложеніемъ немедленно сдать русскимъ все оружіе и освободить всѣхъ захваченныхъ европейцевъ. Но парламентеры нашли только камни, наполовину засыпанные пескомъ. Еще, впрочемъ, дымилось нѣсколько деревянныхъ столбовъ. Дальнѣйшее пребываніе на этомъ мѣстѣ не казалось привлекательнымъ, тѣмъ болѣе, что земля была топкая. Нигдѣ не было ни живого существа, некому было передать ультиматумъ. Генералъ Рудиновъ сталъ гадать, что, можетъ быть, имѣются замаскированныя батареи, и сдѣланы какія-нибудь засады. Все ближе и ближе подходили войска, не встрѣчая никакого сопротивленія, и достигли, наконецъ, маленькой двери въ скалѣ; на нижней ступенькѣ лѣстницы сидѣлъ я, дойдя до полнаго отупѣнія; благодаря этому счастливому обстоятельству спасена была моя жизнь.