Первые были понятны без перевода. Разумеется, явившимся нужен был староста. Он и пришел сам, не дожидаясь розысков и понуканий. В летах, с длинной бородой, в накинутом тулупе и мохнатой шапке, смотревший настороженно, да и как иначе?
С самой великой бескровной революции деревни в Сибири жили без власти. Прежде у Временного всероссийского правительства, затем — у независимого и формально постоянного местного элементарно не доходили руки до всевозможных таежных уголков. Все отнимали текущие дела — различные заседания, совещания, выступления, постановления, дележ портфелей, в конце концов. И так — из года в год. Когда же очередной кабинет вспомнил, что помимо городов существуют другие поселения, было уже поздно. Крестьяне привыкли никому ничего не платить и не желали слушать о налогах.
Деньги правительству требовались. И много денег. В первоначальной эйфории было набрано множество займов как у иных государств, так и у частных лиц за рубежом, но почему-то никто не подумал о неизбежной расплате по счетам.
Продавалось все, что удавалось продать. Лес, хлеб, пушнина… Огромные участки в покрытие долгов отдавались в концессии на самых льготных условиях. А вот налоги пришлось выколачивать в буквальном смысле слова. Сбор напоминал классические походы князей с дружинами на подвластные земли. Только на место князей заступили уполномоченные от демократически избранного правительства (разумеется, сами министры подобной работой не занимались, у них свои дела), а роль дружин играла армия. Все равно для внешних войн она не годилась хотя бы в силу технической оснащенности, да и с кем воевать? До слабых далеко, а с сильными — страшно. Зато с собственными мужиками — самое то. Народ по натуре — подлец. Понимает свободу в своем смысле, как предлог не содержать государство, и совсем не хочет взять в толк — народные избранники отчаянно нуждаются в деньгах и на покрытие займов, и на различные прожекты, и просто на текущие дела. Один управленческий аппарат разросся в полном соответствии с территорией, а содержать его требовалось так, чтобы перед заграницей было не стыдно. Дыры в бюджете разрослись настолько — пришлось закрыть многие школы. Не столь велика получилась экономия, только копейка к копейке, и все меньше хронический дефицит средств.
Иногда налоги удавалось взять под угрозой оружия, порою же — приходилось вести самые настоящие бои. Жители массово уходили в партизаны. Кто — под самыми различными лозунгами — от интернационально-коммунистических до реакционно-монархических, а кто и вообще без лозунгов. Практически по всей территории шла необъявленная война, где амнистии чередовались с карательными акциями, победы — с поражениями, и не было конца затянувшемуся действу. Небольшие иностранные контингенты, британские или американские, вмешивались лишь в крайнем случае, когда речь шла об интересах подданных этих стран, да и то всякий раз на усиление привлекались сибирские части и подразделения.
— У нас все уплочено, — не дожидаясь вопросов, заявил староста. — Пройдемте в дом, покажу расписки.
— Посторонних в последние дни видели? — проигнорировал сказанное один из русских. И не понять кто — командир или комиссар. Последние были обязательны. Власть упорно не доверяла собственным военным.
После отмены погон звания определять стало трудно. Летом — еще полбеды, но зимой, когда военные носили кто что горазд и не затрудняли себя пришиванием на рукава новоявленных шевронов, чин часто оставался загадкой.
— Видали посторонних, — не стал упорствовать староста. — Аккурат два дни назад. Большой отряд. С санями, заводными конями. Все при ружьях. Приехали под вечер, переночевали у нас. Ничего не скажу, вели себя чинно. Девок не насильничали, гулянок не устраивали. Даже расплатились за все. А поутру уехали далее.
— Куда уехали? — мгновенный вопрос.
Судя по активности, спрашивал все-таки комиссар. Офицер предпочитал наблюдать за поведением солдат да вяло вслушиваться в беседу.
— Туда, — махнул рукой староста.
Русский что-то принялся втолковывать иностранцу. Английский он знал неважно, говорил медленно, порою подыскивая нужное слово, и потому короткая вроде бы речь растянулась минут на пять. Многовато по нынешнему морозу.
Иностранец что-то пролаял. Обратный перевод получился короче.
— Почему не задержали?
— Как? Они все вооруженные.
Ответ был резонным, и тогда вопрос был повторен иначе.
— Почему не послали человека в ближайший город или к железной дороге? Надо было протянуть время, продержать бандитов до подхода войск.