Центром этой небольшой группы была хорошенькая и молоденькая мадам де ля Бом, жена красивого мужа, не особенно надоедавшего ей своим присутствием. Там же находились молодой де Лувуа, старая герцогиня де Поншартрэн, Кребильон, известный поставщик скандальных сплетен, и многие другие.
Все они говорили шепотом, радуясь, что музыка заглушает их интересный разговор.
— Мне рассказывал этот мой парикмахер; его сын работал в соседней комнате и говорил, что между ними произошла жестокая ссора, — с подобающей таинственностью сообщила мадам де ля Бом. — Он говорит, что маркиза целых полчаса кричала, выходила из себя, а потом вылетела из комнаты и побежала, как сумасшедшая.
— Англичане вообще очень странные люди, — глубокомысленно заметил Кребильон. — В данном случае я полагаюсь на авторитет мсье Вольтера, который говорит, что английские мужья постоянно бьют своих жен, а он довольно долго жил в Англии, изучая ее нравы и обычаи.
— Конечно, можно ручаться, что лорд Эглинтон, хотя и несколько более цивилизован, благодаря родству с французами, все же унаследовал отчасти врожденную грубость англичан, — с важностью прибавил другой кавалер.
— Понятно, что Лидия не может перенести подобное обращение, — заключила герцогиня.
— Ах! — трагически вздохнула мадам де ля Бом. — Я думаю, что если английские мужья и бьют своих жен, то лишь из ревности. По крайней мере, мне так говорили. Зато наши мужья слишком часто изменяют нам и потому не могут испытывать эти ужасные мучения.
— Вы бы, однако, не хотели, чтобы ваши прелестные плечи испытали тяжесть руки вашего супруга? — сказал молодой Лувуа, бросая восхищенные взгляды на чересчур откровенное декольте молодой женщины.
— Гм… гм… — загадочно произнесла она.
Кребильон бросил инквизиторский взгляд на стоявшую пред ним графиню де Стэнвиль.
— Судя по тому, что я слышал, — таинственно сказал он, — у лорда Эглинтона было достаточно поводов для ревности, и он, по обычаям своей страны, воспользовался своими привилегиями и открыто прибил свою жену.
Все придвинулись ближе к нему, так как, по-видимому, ему были известны кое-какие подробности, а мадам де ля Бом с любопытством спросила:
— Вы подразумеваете графа де Стэнвиля?
— Шш… шш… — быстро перебила ее старая герцогиня, — миледи идет сюда.
Вдовствующая маркиза Эглинтон, «миледи», как ее обыкновенно называли, была слишком проницательна и слишком хорошо знала нравы своих друзей, чтобы не догадаться, о чем сплетничали во всех углах зала. Обозленная тем, что от нее скрывали истинную причину внезапного решения ее сына, и раздраженная странным поведением Лидии, она тем не менее была убеждена, что, что бы ни говорили в свете об этом скандале, эти толки прежде всего повредят репутации ее невестки. Поэтому, как только замечала где-нибудь в углу группу лиц, говоривших шепотом, она смело подходила и вмешивалась в разговор, очень умело пуская в ход ядовитые замечания; это ей тем более удавалось, что все думали, что она знает гораздо больше, чем показывает.
— Нет, господа, — весело сказала она, — пожалуйста, не прерывайте из-за меня своего разговора! Увы, неужели вы думаете, я не знаю, о чем вы говорили? Моего бедного сына нельзя винить за это несчастное дело; хотя Лидия тут, может быть, и вовсе не виновата, но она необыкновенно упряма.
— Значит, вы действительно полагаете? — порывисто сказала мадам де ля Бом и остановилась, испугавшись, что сказала слишком много.
— Увы, что могу я сказать? — со вздохом возразила миледи. — Я воспитывалась в такое время, когда нас, женщин, учили покоряться желаниям мужей.
— Ну, а маркиза Лидия не заучила даже и первых слов этих поучительных уроков! — с улыбкой произнес Лувуа.
— Вот именно, — подтвердила миледи, величественно направляясь к другой группе.
— Что, собственно, хотела сказать миледи? — спросил Кребильон.
— О, она так добра, это — такой ангел! — вздохнула хорошенькая мадам де ля Бом. — Она просто хотела оправдать поведение Лидии, намекая, что Эглинтон имел в виду только прекратить сношения Лидии с графом Стэнвилем. Я уже слышала, что этим объясняли их ссору, но должна сознаться, что это мало похоже на правду. Все мы понимаем, что такое простое требование не могло бы вызвать серьезный разрыв между лордом и его женой.
— Несомненно, здесь было еще что-нибудь; иначе милорд никогда не ударил бы ее, — авторитетно заявил Кребильон.