– Он был величайшим из царей-жрецов, – сказал Миск.
– Нет, – возразил я, – Сарм не был величайшим из царей-жрецов.
Миск вопросительно посмотрел на меня.
– Мать не царь-жрец, – сказал он, – она просто Мать.
– Знаю, – ответил я. – Я не ее имел в виду.
– Ну, да, – сказал Миск. – Наверно, величайший из всех живущих царей-жрецов Куск.
– И не Куска я имел в виду.
Миск удивленно смотрел на меня.
– Я никогда не пойму людей, – сказал он.
Я рассмеялся.
Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит, что именно его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.
Но я так считал.
Он одно из величайших созданий, известных мне, яркий, храбрый, верный, преданный, неэгоистичный.
– А как молодой самец? – спросил я. – Он не погиб?
– Нет, – ответил Миск. – Он в безопасности.
Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не тратятся жизни.
– Вы попросили людей перебить золотых жуков?
Миск распрямился.
– Конечно, нет.
– Но ведь они убивают царей-жрецов.
– Кто я такой, – спросил Миск, – чтобы решать, жить ли царю-жрецу или умереть?
Я молчал.
– Сожалею только, – продолжал Миск, – что так и не узнал, где находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов погибнет.
Я посмотрел на него.
– Мать говорила со мной. Она собиралась сказать мне, где спрятало яйцо, но не успела.
Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания, поднял антенны, насторожил все золотые волоски.
– Что ты узнал? – послышалось из его преобразователя.
– Она сказала только:
– Иди к людям телег.
Миск задумчиво пошевелил антеннами.
– Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.
– Но ведь за это время его могли уничтожить, – сказал я.
Миск недоверчиво посмотрел на меня.
– Это яйцо царей-жрецов, – сказал он. Но тут его антенны уныло обвисли. – Да, его могли уничтожить, – согласился он.
– И, вероятно, уничтожили.
– Несомненно.
– Но ты не уверен.
– Не уверен, – сказал Миск.
– Ты можешь послать на поиски имплантов, – предложил я.
– Имплантов больше нет, – ответил Миск. – Мы их всех отозвали и изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться в рое, как захотят.
– Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.
– Да.
– Но почему?
– Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, – сказал Миск.
– Я думаю, ты прав, – согласился я.
– Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем наблюдать только за объектами на открытой местности.
– Может, вы разработаете такой сканер, который проникал бы сквозь стены, землю, крыши, – предположил я.
– Мы работаем над этим, – сказал Миск.
Я рассмеялся.
Антенны Миска свернулись.
– Если вы сохраните свою власть, что вы собираетесь с нею делать? – спросил я. – Будете заставлять людей подчиняться определенным законам?
– Несомненно, – сказал Миск.
Я молчал.
– Мы должны защитить себя и живущих с нами людей.
Я посмотрел туда, где в темноте светился костер лагеря. Увидел людей, они сидели вокруг костра, поглядывая на холм.
– Так как же яйцо? – спросил Миск
– Что яйцо?
– Я не могу идти сам. Я нужен в рое, да к тому же мои антенны не выносят солнца, не больше нескольких часов, и если я попробую приблизиться к человеку, тот испугается и постарается меня убить.
– Значит тебе нужно найти человека, – сказал я ему.
Миск смотрел на меня.
– А ты, Тарл Кабот?
Я смотрел на него.
– Дела царей-жрецов – не мои дела, – сказал я.
Миск осмотрелся, протянул антенны к лунам и к колеблемой ветром траве. Посмотрел вниз, на лагерь. Вздрогнул на холодном ветру.
– Луны прекрасны, не правда ли? – спросил я.
Миск снова посмотрел на луны.
– Да, – согласился он.
– Когда-то ты мне говорил о случайных событиях и элементах случайности. – Я посмотрел на луны. – Это в человеке случайное – смотреть на луны и видеть, как они прекрасны?
– Я думаю, это свойство человека.
– Ты тогда говорил о машинах, – напомнил я.
– Что бы я ни говорил, – ответил Миск, – слова не могут уменьшить значение человека или царя-жреца. Кто бы мы ни были, мы действуем, принимаем решения, чувствуем красоту, ищем правду и надеемся на будущее своего народа.
Я с трудом глотнул, потому что знал, что надеюсь на будущее человека, как Миск надеется на будущее своего племени, только его племя умирает, и все они, рано или поздно, один за другим, погибнут в несчастных случаях или предадутся радостям золотого жука. А мой народ, он будет жить на Горе – благодаря тому, что Миск и цари-жрецы сохранили этот мир.