Много его братьев погибли, чтобы уничтожить огнедышащих животных юужань-вонгов. Много бойцов Гамма-легиона сложили свои головы в рукопашных схватках, когда поняли, что их кожаные братья из 313-го штурмового корпуса несут большие потери от ящероподобных воинов-рабов противника. Атакуя бесформенной массой, без намека на тактику и стратегию, безумные животные тысячами гибли от огня клонов, стремительно сближаясь со штурмовиками для того, чтобы пустить в дело свои ножи-куфи, больше похожие на короткие мечи.
Рукопашная схватка — не то, в чем особо сильны закованные в тяжелую морозостойкую броню штурмовики. Бездумность ящерного вала, их превосходство в количестве и неостановимую ярость не могли сдержать ни тяжелые повторители, ни гранатометы, ни заградительный огонь. Они двигались толпой, и всегда, на всех рубежах атаки, превосходили штурмовиков числом.
Решение было только одно — ибо отступление не предполагалось.
Следовало найти и обезвредить командира этих зверей — генерал Дарт Хексид была уверена в том, что хазраки, как назывались эти ящерицы-рабы, ощущались в Силе лишь бездумными животными. И находятся под чужим контролем.
Отряд «Яростные и неудержимые комочки шерсти» нашел того, кого окрестили «погонщиком». Рослый юужань-вонг, восседающий на огромном бронированном звере, поливающем все вокруг огнем и кислотой из своей пасти, сжег немало талзов, бросившихся к нему для атаки. Все братья по орудию из отряда Альсафа погибли, чтобы дать ему возможность атаковать противника там, где он меньше всего ожидает.
Достигнув вершины каменного столпа, спецназовец вцепился когтями в льдину, огляделся.
Бронированный зверь двигался как раз в сторону укрытия Альсафа, а значит, план сработал — жертва не напрасна. Мысленно прочитав заупокойные молитвы павшим собратьям, Альсаф проверил, крепко ли сидит на плече ремень тяжелого повторителя — его излюбленного оружия.
Дождавшись, когда зверь окажется рядом, талз оттолкнулся ногами от столпа, совершив прыжок на несколько десятков метров. Приземлившись на гладкую спину чудовища, он выпустил когти из пальцев ног, стараясь удержаться. Получилось. Чешуйчатая броня оказалась покрыта чем-то вроде смолистой смазки — возможно, специального химического секрета, не позволяющего оболочке животного намерзать. Так или иначе, но к тому моменту, когда «погонщик» повернулся, услышав шум за собой, Альсаф уже вскинул свой шестиствольный Z-6 республиканского образца. Трофей, как никак.
Нажав на спусковой крючок, талз выпустил в тело юужань-вонга короткую очередь, от которой тот оказался покрыт черной копотью с ног до головы. В нескольких местах, конечно, броню удалось пробить — но на общей боеспособности противника это не сказалось.
Плохо.
Другие разумные считают, что талзы не умеют рычать. Потому что у них якобы нет рта. Талзы недовольны этим суждением — потому что хоботок на четырехглазом лице у них как раз-таки и исполняет функцию гуманоидного рта.
И рычать талзы умеют.
В ответ на визг юужань-вонга, который почему-то гуманоиды называют боевым кличем, талз ответил своим голосом, наполнив воздух клокочущими звуками.
Вот теперь сражение правильное — талз заявил свои права на этот снег, эти скалы и имеет полное право убивать всех, кто оскверняет их. А юужань-вонги именно оскверняют священный снег, уничтожая его огнем своего животного.
Противник вскинул свой змеежезл, изогнув его так, чтобы с клыков животного в сторону талза полетели несколько пучков желто-зеленого яда. Хорошая попытка.
Подставив свое бластерное оружие под смертоносную жидкость, от которой на его глазах умерло немало собратьев, талз что есть силы бросил оружие в голову противника. Тому не потребовалось усилий, чтобы отмахнуться от многокилограммового снаряда. Хватило одного движения руки, которая отмахнулась от повторителя так легко, словно тот был и вовсе невесомым.
А когда он вновь посмотрел прямо перед собой, то в его шею уже пришелся удар могучей правой лапой талза. Острые как бритва когти разорвали горло юужань-вонгского «погонщика». Тот, словно не обратив внимание на смертельное ранение, попытался ударить талза в опаленный бок своим змеежезлом, но Альсаф оказался проворнее.
Перехватив руку с оружием, на глазах меняющим свою твердость на гибкость змеи, боец отряда «Яростные и неудержимые комочки шерсти» второй рукой рубанул по жезлу, перерубив его когтями. После этого, воткнул обагренные черной жидкостью природные лезвия в лицо «погонщика», пробив ему глаза, носовые кости и изуродовав и без того страшное лицо еще больше. Проигнорировав удар шипастой рукой в другой бок, Альсаф тихонечко завыл, почувствовав, насколько глубоко вошли органические лезвия в его внутренности, но отступать не собирался. Когда он свалился в детстве со скалы, упав на острые окаменелые кости громадного хищника, было примерно так же. Но тогда он был маленьким, а потому заплакал. За что и получил лапой от отца — не потому, что упал и поранился, а потому что скулил как младенец.