Пока что все это неподтвержденные слухи. Как дела будут обстоять на практике — покажет только время. Но если вдруг на Мандалоре запахнет жаренным, если действительно Империя просто давит на Визлу и требует от нее назначения своих ставленников на руководящие посты… Родина мандалорцев полыхнет так, что галактика содрогнется. И Калеб предпочел бы находиться подальше в тот момент. Например — на Листерхоле.
— Противник в зоне досягаемости нашей артиллерии, — сообщил командир корабля женщине-командующему. Калеб отвлекся от размышлений, заметив, что «Молот войны», носящий имя «Беройя» — в честь погибшего при штурме Телоса главы «МандалМоторс», вот-вот начнет получать от неприятеля явно недружественные турболазерные оплеухи.
— Подпустите поближе, — распорядилась Танн. Встретившись глазами с Калебом, пояснила:
— Им незачем знать, что у нас имеются столь дальнобойные турболазеры. Пусть считают, что этот тип кораблей не имеет ничего посерьезнее стандартных орудий.
Когда сепаратисты приблизились на расстояние, равное двум третям от предельной дальности стрельбы орудий флагмана, чисс скомандовала открыть огонь.
К этому времени противник уже просадил щиты «Беройи» больше, чем на четверть — с точностью и мощностью турболазерных орудий у сепаратистов традиционные проблемы. Торгаши привыкли экономить на качестве вооружения в угоду количеству.
Несмотря на распространенную военную доктрину — туп тот, кто считает, что мандалорцы не умеют учиться, впитывая в себя чужие знания о космических сражениях — мандалорский флагман не стал разряжать свои турболазеры в щиты противника.
Вместо этого, из носовой части «Молота войны» в сторону одного из «Бунтарей» ударил фиолетовый луч, по всей поверхности которого плескались аналогичного цвета молнии.
Расплескавшись по щитам корабля сепаратистов, луч, на первый взгляд, не причинил вреда. Полупрозрачная пленка дефлекторов «Бунтаря» все еще была на месте, корпус цел…
— Восстанавливаем мощность щитов, — прокомментировал вахтенный офицер. — Дефлекторы противника падают… Через две минуты мы оставим их с голым корпусом.
— Великолепно, — произнесла Танн. Генератор перехвата энергии щитов работал как и запланировано. И пусть это всего лишь прототип, который предстоит доводить до ума еще очень и очень долго, сам факт остается. Мандалорцы стали единственной в галактике расой, заполучившей технологию, которая позволяет лишать противника защиты, даже не разогревая турболазеры. — Сообщите отряду фрегатов «Месть». Через шесть минут для них будет очень много работы.
— Хотите ввести сюда еще и фрегаты? — полюбопытствовал Калеб.
— Да, — едва заметно кивнула та, откинувшись на командирское кресло, расположенное на мостике, как две капли воды напоминающий аналогичный на республиканских «Венаторах». — Как только мы сорвем щиты первого, перенесем луч откачки энергии на второй. Наши артиллеристы с радостью превратят двигатели первой жертвы в решето. К тому времени, как мы перенесем луч на следующий «Бунтарь», первый будет готов принять ваших людей для абордажа. А мы займемся вторым.
— Не думаете, что они сменят тактику?
— Эти — не сменят, — уверенно произнесла Танн. — Соединением командует обычный ООМ-дроид. Слишком шаблонная тактика. Они будут продолжать давить нас огнем, но установить причинно-следственную связь между падением мощности собственных дефлекторов и нашей неуязвимостью дроиды не догадаются.
— Звучит легко, — усмехнулся Даарк.
— Реализуется еще проще, — заметила Сев’ранс, закинув ногу на ногу. Сложив руки на груди, синекожая женщина принялась наблюдать за гибелью сепаратистского соединения.
С тех пор, как его освободили, единственное чувство, которое он испытывал постоянно — это жажда.
Хотелось пить, пить и пить. Каждую секунду. Мозг и желудок уже давали команду — «Все, хватит, остановись!». Но он все тянулся к жидкости.
Он пил все то время, пока его допрашивали. Пил, пока находился в камере. Пил, пока его водили из комнаты в комнату для получения различных анализов.
К концу первых суток с момента освобождения, у него уже болели почки — организм выводил избыток влаги естественным путем. И не радовался тому, что его хозяин вновь повторял процедуру поглощения воды.
Даже Сила не помогала. Жажда словно стала частью его существования. Радовало только одно — со временем пить хотелось все меньше. И имелись все основания считать, что со временем тяга к неутолимой жажде исчезнет вовсе.
Вот и сейчас, шагая под конвоем двух рослых одаренных, закованных в белоснежно-блестящие доспехи, Прим по привычке нес с собой в руке флягу воды.