– Ты не… раскачиваешь лодку. И вообще, нелепо сидеть там, зная, что ты в одиночестве ужинаешь в своей комнате. Ты ведь можешь сегодня провести время с нами, необязательно прятаться. Знаешь, мы довольно веселые.
– Уверена, так и есть. Просто все это… кажется странным.
– Почему?
Винни оглядывается, а затем шепчет:
– Учитывая обстоятельства, не уверена, что многие вламываются в дом к известным хоккеистам.
– Ага, дай-ка угадаю. – Наклоняюсь вперед. – Ты сегодня поискала о нас информацию в интернете?
– Возможно, – отвечает она, не глядя на меня.
– А еще рассказала о нас друзьям, и они обалдели.
– Может быть…
– И тебе не по себе, потому что теперь ты не считаешь нас обычными людьми.
– Возможно. – Она прикусывает губу.
Я касаюсь ее подбородка указательным пальцем и приподнимаю его.
– Прости, что сообщаю плохие новости, но мы обычные люди. Нас идеализируют лишь потому, что мы знаем, как умело кататься на льду и управлять клюшкой. В остальном мы абсолютно нормальные.
– Ты не выглядишь обычным. – Она обводит взглядом мою грудь, а после смотрит мне в глаза.
– Вряд ли мы можем что-то сделать со своей внешностью, если только… – Щелкаю пальцем. – Хочешь, будем ходить с мешками на голове?
– Господи, прекрати. – Она толкает меня в грудь. Наше общение похоже на флирт, и мне это нравится.
Я протягиваю руку и забираю у Винни тарелку.
– Я серьезно, поужинай с нами.
– Пэйси.
– Что?
– Я не знаю, что им сказать.
– Почти уверен, они в такой же ситуации. Ты ведь девушка, а женский пол может быть пугающим. – Притворно вздрагиваю, и Винни смеется еще громче.
– Перестань использовать свое обаяние.
– Ой, прости, я не специально. – Киваю в сторону гостиной. – Винни, пойдем. Шагом марш.
– Предупреждаю, если будешь сыпать спортивными терминами, я не ускорюсь.
Она догоняет меня, и мы вместе идем к обеденному столу.
– Сегодня вечером королева решила почтить нас своим присутствием, – говорю я, ставя ее тарелку рядом со своей.
– То есть мы должны обращаться к ней именно так? – с полным ртом картошки спрашивает Поузи.
– Наверное, лучше королева Винни, – отвечаю я.
– Боже, пожалуйста, прекрати. – Ее щеки розовеют от смущения, что я нахожу забавным, хотя уверен, она иного мнения. – Просто Винни. И Пэйси, перестань раздувать из мухи слона.
– Но как иначе? Ты ведь весь день не выходила из комнаты, корпела над уравнением, которое поможет нам подобраться к Марсу, а теперь мы ужинаем с тобой. Пожалуйста, расскажи нам подробнее о твоем проекте по исследованию космоса.
– Правда? – спрашивает Хорнсби, и я молюсь, чтобы Винни подыграла мне.
Встречаю ее взгляд, ухмыляюсь и кладу в рот картофель.
Она берет салфетку, разворачивает ее и опускает себе на колени, а затем говорит:
– На самом деле, это не такое уж важное уравнение, но оно может помочь космическому аппарату лучше выполнить разворот на триста шестьдесят градусов. Более медленно, чтобы при обнаружении других форм жизни мы могли сделать мгновенный снимок.
– Охренеть, – говорит Поузи. – Значит, ты ракетостроитель.
Поднимаю банку с пивом и прячу за ней улыбку.
– Технически я просто менеджер проекта в НАСА, но, если хочешь называть меня ракетостроителем, я не против.
– Подожди. – Хорнсби отставляет пиво и спрашивает: – Так ты знаешь о Марсе?
– Конечно. – Винни разрезает свой стейк, включаясь в игру. – И мне это нравится. – Вау, да он мягкий, как масло.
– Как думаешь, сможем ли мы когда-нибудь высадить на Марс человека? – спрашивает Поузи.
– Вопрос не в том, удастся ли нам, а когда, – отвечает Винни. Черт, я наслаждаюсь ее игрой. Понятия не имею, чем занимается эта женщина, но точно знаю, что она отлично умеет рассказывать истории. – Видишь ли, – она указывает вилкой на Хорнсби, – мы хоть сейчас можем отправиться на Марс, но все дело в политике.
– То есть, объясни, – просит Поузи. Все парни наклоняются, явно заинтригованные, даже Холмс.
– Ну, мы не станем просто так лететь на Марс, но если, скажем… Россия объявит, что отправляет туда своего человека, тогда через шесть месяцев мы окажемся там, ведь у нас есть для этого возможности.
– Серьезно? Обалдеть, – говорит Хорнсби, а потом кладет в рот кусочек стейка.
– Значит, все дело в политике.
– Ага. А я тем временем поработаю над своим уравнением, чтобы довести его до совершенства.
– Значит, ты делаешь одно и то же? – спрашивает Поузи.
– А разве вы занимаетесь не тем же? – спрашивает она. – Раз за разом повторяете все, совершенствуя свои умения. Чем моя работа отличается от вашей?