— Ваш братишка скоро достигнет возраста бар мицвы, но все еще не обучен грамоте.
— Если вы будете жить у нас, вы станете с ним заниматься. Хотите у нас жить? — спросила она, затаив дыхание.
Хайкл проворчал, что подумает, и сразу же вышел из дома. Он боялся испытания этой девицей, сжигавшей его своим взглядом. Однако хозяйка, уверенная, что юный аскет переедет к ней, рассказала об этом знакомым, и новость дошла до портного реб Исроэла. Тот завел с виленчанином долгий разговор. Обучать еврейской грамоте бедного ребенка — это, конечно, очень доброе дело, но жить у Воробьев не подобает сыну Торы. Мужа Фрейды, он работает на картонной фабрике за лесом, зовут Бенця-болван, другие называют его Бенця-выкрест. Правда, он не крестился. Он живет с одной крестьянкой из соседней деревни без брака. Отдает ей свои заработки, ест у нее, спит у нее и пьянствует вместе с деревенскими мужиками. Обыватели пробовали говорить с ним, чтобы он вернулся домой и вел себя как еврей. Он отвечает, что не хочет вкалывать на жену, которая пренебрегает его трудом и дает ему кусок черствого хлеба без сала. У крестьянки, говорит он, он ест свинину, сваренную с капустой. Она чинит ему подштанники, и он спит на теплой печи. Этот невежественный человек вообще не любит евреев. Однажды он помог каменщику Исроэлу-Лейзеру увести корову из стойла у одного из обывателей. Евреи узнали, где находится украденная корова, но Исроэл-Лейзер выкрутился. Всю вину он взвалил на Бенцю-болвана, и тот едва не попал в тюрьму. Так вот от злости на каменщика он еще больше отдалился от евреев, от жены и детей. Он живет у этой дочери необрезанных и рассказывает крестьянам, что все евреи — воры.
— Бедняга, — вздохнул реб Исроэл и как бы против воли улыбнулся в свою серебристую бороду. С одной стороны, ему было жаль еврея с павшей душой. С другой стороны, ему все-таки хотелось рассмеяться: этот урод Бенця-болван еще и других попрекает!
Только тогда Хайкл понял, почему никто в местечке не смотрит на сына Фрейды Воробей и почему ее дочь всегда сидит дома. Она стыдится показаться на улице из-за поведения отца. Хотя о переезде к этой семье Хайкл больше не думал, он хотел продолжать заниматься с мальчиком. Однако Нохемка перестал заходить в синагогу и избегал молодого отшельника на улице. Однажды отшельник схватил его за руку, чтобы тот не мог убежать, и спросил, почему он не приходит учиться. Нохемка отвернулся и ответил, что сестра не пускает его. Хайкл рассмеялся про себя, ему стало приятно оттого, что он не переехал к Воробьям. Девица точно думала, что он станет ее женихом.
Зимой, когда все это происходило, он не представлял себе, что после Пейсаха будет молить Бога, чтобы Воробьи захотели принять его и его отца. После его возвращения из Вильны в Валкеники он целыми днями искал квартиру на летние месяцы. Однако у владельцев домов и квартир, расположенных у леса, были из года в год одни и те же дачники. И в самом местечке тоже никто не хотел иметь дело с тяжелобольным бедным евреем, ищущим жилье с полным пансионом как можно дешевле. Поэтому Хайкл пошел к матери Нохемки с дрожью в сердце, опасаясь, что и она откажет ему. Ему стало еще печальнее, когда он увидал, что хозяйки нет, а ее дочь сидит у окна, как и месяцы назад.
— Почему ни в синагоге, ни на улице не видно твоего братишки? — спросил Хайкл.
— Он пошел работать на картонную фабрику, на которой трудится его отец. А почему вы прошлой зимой больше не заходили к нам? — спросила девушка, и ее глаза загорелись. — Я понимаю, почему! Нас оговорили, сказали, что аскету не подобает жить у таких людей, как мы.
Хайкл стал оправдываться: зимой он жил в странноприимном доме и ему не нужна была другая квартира. А почему она не позволила Нохемке учиться у него? Девушка отвечала с кривой усмешкой крикливым, как у ночной птицы, голосом, что, поскольку аскет не счел возможным у них жить, она сочла, что нельзя, чтобы Нохемка у него учился.
В этот момент вошла хозяйка, нагруженная свертками с провизией. Фрейда как раз в тот день получила деньги из Америки. Она выплатила часть своих старых долгов и наделала новых. Ей было хорошо на сердце, и она обрадовалась гостю. Хайклу тоже стало веселее. Он видел, что эта неразумная женщина по своей природе добра, и рассказал ей, зачем пришел.
— Ваш отец будет жить и есть у нас, — воскликнула Фрейда, счастливая от того, что она сможет бегать по лавкам и закупаться.
— А сколько это будет стоить в неделю? — озабоченно спросил Хайкл.
— Я еще не знаю, сколько это будет стоить в неделю. Я на вас зарабатывать не стану, — ответила хозяйка безо всякой обиды, но ее дочь скривилась: