Стало как-то темновато.
Инфион подумал, что вновь теряет сознание, но самочувствие его говорило об обратном. Волшебник потер глаза. Количество света осталось неизменным.
А потом до Инфиона дошло, что наступил вечер.
Небо почернело, словно небесная ручка протекла, и эти чернила расползлись причудливыми, но неразличимыми узорами. Оно надело лунную корону, которая искрилась мягким, усыпляющим светом, и если бы свечение это пахло, то пахло бы оно мятой.
Небесное светило закутывало окружающий мир в огромный, мерцающий плащ, сотканный из тончайшего серебра. Свет падал на морскую гладь, превращал ее в сверкающее зеркало и крался. Касаясь всех предметов, он заставлял их светиться, словно пропитывая фосфором.
Звезды мерцали на небесной черноте изюминками в булочке, которые никто никогда не сможет выковырять. Они бомбардировали все вокруг маленькими, еле-заметными лучами, что сыпались на землю посыпкой для торта.
— Эй, Инфион! — Ромио появился словно из ниоткуда и, окутанный метафорической ночной магией, ринулся вперед. — Неплохо ты так спал!
— Стоп, я спал? В трюме? И вообще, почему уже ночь?
— Ну, ты упал в обморок, а потом захрапел. Мы отнесли тебя в трюм, уложили, и тоже решили подремать, но ты решил поспать как-то очень долго. А ночь…
— Я понял, спасибо.
Волшебник промотал в голове ленту прошедших событий. Вспомнил, что успел ухватить лишь пару часов дрему из-за суеты с Дворцом Удовольствий и всем вытекающим. Так что, во внезапно накинувшемся сне не было ничего удивительного — это Инфион еще раз подчеркнул жирной чертой в голове.
— А где Лолли? — спросил вдруг волшебник, бегая глазами по палубе.
— Стоит на корме и смотрит вперед, — отатраторил романтик. — Пойдем к ней?
— Эээ, даже не знаю. Может ночью, все же, нам всем лучше поспать?
— Ну вот и скажем ей это.
Ромио вприпрыжку поспешил к девушке, а Инфион, как бы правильно сказать, потащился за ним, из-за чего оказался около Лолли немного позже.
— Ну что, как спалось? — ухмыльнулась девушка. Уголки рта засветились лунным сиянием.
— Прекрасно, просто прекрасно. И, думаю, нужно поспать еще, для закрепления результата. Радует одно — мы хотя бы выяснили, куда плывем, но сколько еще мы будем плыть? Этот вопрос, вроде, так и остался нерешенным.
— Боюсь тебя огорчить, но он уже решен. Притом, позволь мне такое выражение, силами иного порядка.
— Чего?
Лолли тяжело вздохнула.
— Просто посмотри вперед. Или ты еще не проснулся?
Волшебник послушался и направил взгляд прямо. Тот скользнул по морской глади и уткнулся… в ту часть, где спираль суши заканчивалась, завершаясь в одной точке. Но то, что было в той точке, поражало больше.
А был там город. Точнее, при долгом рассмотрении становилось понятно, что это именно город. Сначала в глаза бросалась огромная башня, иглой торчащая, казалось, со дна океана. И наверху этого огромного сооружение что-то искрилось — искрилось не лунным сиянием, а фиолетово-голубым светом, словно потоки магии внезапно стали видимыми и нитями принялись проходить через ушко этой иглы.
Или же, так и было на самом деле.
Судно, несущее гостей из Златногорска, стремительно приближалось к этому великолепию. На воде стали появляться небольшие блинчики от капель дождя, которые сливались с морем в единое целое. Это был не тот дождь, которым обычно любят нагнетать ужас и саспенс, это был самый обычный, мелкий, моросящий дождик, ни на что не намекающий.
Каждые несколько минут город становился все четче и четче, а корабль, сияющий лунным фосфором, приближался все ближе и ближе.
По крайней мере, так это выглядело со стороны моря. Но стоило немного поменять угол зрения, и взору открывалась совсем другая картина. Картина со стороны самого города, которая, строго говоря, была совсем другой.
Огромная драконья пасть, расположившаяся на крыше, выронила каплю воды, напоминающую толику змеиного яда. Пасть эта, правда, была каменной и никогда не смыкалось — архитектор, создававший ее, решил, что водостоки должны быть не только полезными, но и пугающими, а располагаться им должно прямиком на крыше, словно дракон прилег на нее отдохнуть, обернув хвостом (каменный хвост, к слову, на черепице тоже присутствовал). Но вот архитектор этот, видимо, совсем не подумал о том, что ночью такая морда может испугать до потери сознания.
Из каменной пасти вырвалось еще несколько маленьких капель. Вода, что скапливалась на крыше, постепенно собиралась в один дружный ручей и текла вниз, вырываясь наружу.