Мокрый ветер ударил его по лицу.
— Харт, — сказал министр водителю, — приезжайте за мной завтра, у меня много работы.
— Так точно, господин Ланг.
Министр, не открывая зонта, поднялся по ступенькам в здание и вошёл в дверь между двумя колонами. Водитель Харт ещё какое-то время следил за Лангом, наблюдая, как тот удаляется, проламывая пелену плотного дождя.
«Не сладкая работёнка», — сказал Харт и нажал на педаль газа. Машина резко тронулась.
Промокший до нитки Самуэль Ланг вошёл в кабинет. Дверь за министром закрылась, он сразу же вытащил из дубового шкафа бутылку рома и налил в стакан. Он редко пил до обеда, но сегодня ему позволяли обстоятельства. Затем, успокоившись, он сел за рабочий стол и нажал кнопку интерфона.
— Я на месте, — сказал он. — Доброе утро, Настя. Принесите дело Квавара, пожалуйста, и свяжите меня с Робертом. Через десять минут он должен быть у меня. И самое главное, как только этот... как его... Мунк появиться в коридоре здания, сразу же дайте знать. И ещё... принесите мне побольше всяких папок... из других дел... хоть прошлогодних. Навалите мне тут на столе побольше всего.
Секретарша Анастасия Балдис тут же принялась исполнять задание. А он пододвинул к себе пепельницу и закурил. Он подошел к окну. Он так задумался о предстоящей встрече, что никак не отреагировал на помощницу, которая занесла дюжину папок и старательно разложила их на столе. Министр прекрасно знал: происходит что-то необычное, минувшей ночью третий отдел императорской канцелярии собрал экстренное совещание — все министерства разом встали на уши. В кабинет вошёл Роберт Коэ. Он краснел и быстро вытирал со лба пот.
— Присаживайтесь, Роберт, — сказал Ланг, — и успокойтесь.
Послышался тяжелый вздох.
— Что же случилось? — спросил Роберт. — Я думаю, что его послали проверить нас, в канцелярии засомневались в методах нашей работы.
— Если только в вашей, Роберт, — ответил Ланг и ехидно улыбнулся.
Он принадлежал к влиятельным людям империи и гордился своими возможностями, поэтому слова Роберта задели его самолюбие, но он не показал виду и продолжил весьма вежливо:
— Мне бы хотелось узнать, что вы нарыли на этого незнакомца, что это за человек? Что он из себя представляет?
Последовала короткая пауза.
— Это очень серьезный человек — специалист по особо важным делам, — Голос Роберта звучал с некоторой усталой дрожью. — У парня прекрасные физические данные. Есть боевые ранения. Ему поручают задания, за которыми следит лично император, хотя это и так понятно, канцелярия и создана для подобных целей.
— Видимо, он недаром ест свой хлеб, — снова улыбнулся Ланг. — Как хоть его зовут?
— Это довольно сложный вопрос, — сказал Ланг, — Никто не знает его настоящего имени. Очень трудно найти хоть какие-то данные, наверняка известно только одно: он использует псевдоним Эдвард Мунк.
— Что-то знакомое.
— Это художник времён первой эпохи. Мы изучали его в университете. Депрессивный и страшный. Считал, что Гитлер напал на Норвегию только, чтобы убить его.
Министр похмурел. Не Роберту Коэ учить Ланга истории живописи. Начальнику показалась, что в голосе подчиненного звучала надменность.
— Я все прекрасно знаю, — сказал Ланг. — В Государственной галере висит его работа «Крик».
— Да, репродукция. Оригинал спасти не удалось.
— Знал бы, что вы такой знаток живописи, — сказал Ланг, — назначил бы вас руководить ведомственным музеем.
— Кстати, о Государственной галере. Вы слышали, что этот Мунк просто фанат живописи?
— А то трудно догадаться.
Роберт Коэ не понял юмора и продолжил как ни в чем не бывало.
— Мы попытались представить к нему нашего человека. Речь о красотке Ким. Помните, мы хотели использовать её в каком-нибудь важном деле. Ну и вот... Мы узнали, что каждый день наш объект бывает в Императорской галерее. Каждый день он торчит там в каком-нибудь отделе и смотрит на какую-нибудь мазню. Не в баре, не в ресторане, а именно в галерее... Ким под видом искусствоведа попыталась завязать с ним диалог.
Роберт достал смятую бумажку и развернул её — начал читать.
— Она сказала: «Как художник умело передаёт напряжённое мелодраматическое графическое однокадровое изображение романтического диалога между мужчиной и женщиной и как он мастерски использует горизонтальные параллельные линии, чтобы передать ощущение движения».
— Откуда она это знает?
— Мы её подготовили.
— И как он отреагировал?
— Непредсказуемо. Встал и ушёл.
— Святая империя! Да кто этот ублюдок?
— Есть ещё кое-что, — сказал Роберт, — через свои источники в императорской канцелярии, правда из первого отдела... это мой одноклассник... я с ним с пятого класса до окончания школы...