Послушно поднявшись, ступил к выходу из клетки. Протянув руки, позволил защелкнуть на себе цепи. Затем тоже самое с ногами. Следом их соединили отдельной короткой цепью, заставляя меня идти несколько согнувшись. И, как апофеоз абсурда, защелкнули на моем лице кожаный намордник. Я что, кусать вас собираюсь? К чему эта показуха? Ах, да, Императорский отпрыск! Скосив глаза, попытался найти среди почетных гостей “золотого мальчика”. Как в театре восседают, с*ки! Присмотреться повнимательней мне не дали, больно двинув прикладом между лопаток под одобрительное гудение толпы. Радуйтесь, твари, скоро вам праздник-то попортят! Покачнувшись, запутался в цепях, и упал на колени. Впрочем, меня быстро поставили на ноги, дернув вверх за предплечья, раздирая неприкрытую ярко-оранжевой робой кожу цепями. Стоило открыться тяжелым высоким дверям судебного зала, как на нас со всех сторон хлынули репортеры, наперебой выкрикивая названия изданий, имена, вопросы, ослепляя меня вспышками фотоаппаратов, тыча в лицо микрофонами, огромными нелепыми видеокамерами, ведущими прямую трансляцию, не обращая ровным счетом никакого внимания на распихивающих их охранников. Через несколько минут мы пробились к выходу. Зажмурившись от яркого солнца, несколько раз качнул головой, сбрасывая давно немытые волосы на лицо, чтобы хоть немного прикрыться от ставшего непривычным солнца после душных подвалов допросной. По обе стороны от выложенного брусчаткой тротуара стояло оцепление из ИСБ, сдерживающих напирающую толпу при помощи щитов и дубинок. Пафосно продефилировав к автобусу, позволил приковать себя к “месту VIP”. Повернувшись к зданию суда, увидел, как крыша поднимается в воздух, поднятая мощным взрывом. Ах, словно бальзам на душу! Арно, ты настоящий мастер! Автобус сорвался с места, увозя меня к месту моего будущего пребывания на ближайшие пять лет. Мы с Эмилио это обговорили. Так нужно. Меня должны вытащить с помпой, не оставив и крупицы бетонной пыли от неприступного монолита лучшей в мире тюрьмы. Имперской тюрьмы для политических преступников. А для этого нужно время. Этот день запомнят. Надолго запомнят. Они хотят сделать из этого дня символ. Символ свободы. Не самая плохая возможность заявить о себе! Вот только с моей ролью во всем этом я пока не до конца разобрался…
Комментарий к 1/4 Гений, Лжец, Пилот и Маньяк
[1]Mi Amigo! - Друг мой! (исп.)
[2]Mi casa es su casa! - Мой дом - твой дом! (исп.)
[3]Gracias. - Благодарю\спасибо. (исп.)
[4]“Lynx” - Уэстленд «Линкс» — британский многоцелевой вертолёт, Работы по созданию которого начались в 1967 году. Это был совместный проект английской фирмы Westland и французской Aérospatiale. В серийном выпуске участвовала Франция. Первый полёт совершил 21 марта 1971 года.
[5]Tonto! - Идиот\глупец. (исп.)
========== Часть 2 - Глас народа. 2/1 Перемены ==========
Голи-Оток. Хорватия.
Какой красивый закат! Даже из стеклянного бокса, в котором меня перевозят. Уровень безопасности ничуть не изменился, Империя цепко держала своих заключенных в коготках. Если описать вкратце мое положение - я в заднице. Если более развернуто - я прикован почти центнером металла к здоровенному деревянному чурбаку с кожаной маской на пол хари, внутри большущей пробирки с килограммом тротила над головой. А если учитывать, что меня перевозили на катере, который постоянно качало… Как и взрывчатку над моей головой - ощущения те еще. А еще очень сильно чесался нос! И попросить-то не получиться! Кажется, меня упаковывал ярый последователь БДСМ культа. Хорошо, до интима не дошло, моя задница мне дорога как память. Что-то я отвлекся. Мы подплывали к одному из печально известных острову-тюрьме. С которого можно безболезненно выйти двумя способами - либо отсидеть положенный срок (что для политических преступников даже не рассматривается), либо вперед ногами. Нет, конечно, можно попробовать проплыть немногим меньше пяти километров в ледяной воде… Ладно, с этим потом разберемся. Сначала нужно выжить. Пришвартовавшись, меня так и не распаковали, а просто перегрузили на тележку, и потрясли к тяжелым воротам по гравию. По ногам побежало что-то теплое. Либо я обделался, либо моя спина стерлась о плохо струганую древесину в одну большущую царапину. Нынешняя тряска также не добавляла хорошего настроения, так что через главные ворота я въехал с пылающим яростным безумием взглядом. Однако, мысли были кристально чисты. Сейчас я как никогда рад хладнокровию клонов, глядя на непонимающие взгляды заключенных. Могу себе представить, о чем они подумали. Упакованный не хуже Джона Гейси ребенок, в пропитанной кровью и потом одежде, с засаленными патлами, в беспорядке разбросанными по лицу, бегающими глазами, кожаной маске, закрывающей нижнюю половину лица, находящийся в стеклянном гробу, с помпой провозимого через узкий коридор между металлическими сетями ограждения, под прицелом трех автоматчиков. Думаю, будь я на месте конвоирующих, я бы себя пристрелил. Просто на всякий случай. Воздух чище будет. Так, что-то меня снова не туда понесло, мы въехали в основной комплекс. Тусклый желтый свет редких лампочек, широкий коридор с обшарпанными кирпичными стенами, глазеющие со всех сторон охранники, время от времени корчившие мне рожи, на что я мог лишь бессильно пыхтеть. Хотя, чего я напрягаюсь? Кормить будут, крыша над головой есть, что еще нужно? Ну да, с другой стороны - видеть одно и тоже всю оставшуюся (а для ребенка - весьма долгую) жизнь - проще повеситься. Пока я предавался размышлениям, меня вкатили в небольшую покрытую кафелем комнатку со стоками, по-прежнему удерживая под прицелом. Понятно, будут мыть. Стеклянная клетка открылась, металлические стержни с громким щелчком распахнулись, сбрасывая меня на пол. Впрочем, долго отдыхать мне не дали, окончательно сбив с ног мощной струей ледяной воды, бьющей из шланга. Приложив неимоверные усилия, смог подняться, и упереться руками в скользкую стену, повернувшись к потоку спиной. Захотелось пошутить, не потрут ли мне спинку, но маска снова не позволила мне ничего сказать. Все, на что я сейчас способен - пустить маленькую струйку слюны через небольшие отверстия. Перетерпев “банные процедуры”, под пинками проследовал к зарешеченному окошечку. Сбросив лохмотья, в которые был сейчас одет, получил стильный полосатый комбинезон, портянки (кажется, одни единственные на всю жизнь), и моднявые полуботинки. Одеться мне не дали, так что пришлось голышом топать в камеру. Прикрываться я и не думал, зачем? Если и посчитали психом, так будем соответствовать! Под свист, стук кружек и улюлюканье заключенных вошел в свою новую жилплощадь. Ну, как - новую? Б\у с прошлого века без ремонта. Треснутое стекло в крошечном окошке, которое являлось единственным источником света, каким-то чудом державшиеся стены, четыре деревянных полки, закрепленные цепями на стенах, в центре столик без каких-либо намеков на табуретки, и - ни души. Да у меня “Люкс”! Меня тут определенно любят! Неторопливо одевшись, присел на одну из полок. Твёрденько. Мда, а я-то думал, мой спальник в академии - дерьмо, а тут нате вам писю к носу - бывает и хуже! Ну и чем заняться? Со скуки начал отжимания. А что еще делать? Будем “прокачивать статы”!
***
Так и прошел первый год в одиночной камере. Время от времени беседовал с “личной” богиней, которая очень быстро выходила из себя, стоило мне ее так назвать. А по распорядку… В шесть утра подъем на прогулку (как правило - под дождем) под надзором выслуживающихся заключенных, впрочем, державшихся в отдалении, затем под конвоем обратно, кормежка через трубочку в небольшое окошко двери, затем на каменоломню, опять-же отдельно от всех, и так до ужина. При этом, все время в цепях. А что, от весны до весны, вот и год прошел! Я изрядно потерял в весе, но обзавелся неплохим рельефом. Хотя на топ-модель и не был похож… Скорее, на хорошо сохранившуюся мумию. Несколько клоков волос выпали еще в первые месяцы, так что пришлось обзавестись летней прической. Зимой немного поддувало в голую макушку, но шапочка из грубой шерсти решила эту проблему. Что касается маски… А, привык. Правда, отчаянно хотелось хоть о чем-нибудь почесать языком, но плотно прижатая к лицу дубленая кожа не позволяла издавать какие-либо звуки кроме бессвязного мычания. Впрочем, если умудриться просунуть щепку, можно медленно цедить слова сквозь сжатые зубы. В этом я уже дока! Могу напеть весь репертуар “Любэ”! Хоть проблем с языками больше и не возникало, благодаря клону, я все-еще склонялся к русскому. Психологическое, наверное. И вот, одним прекрасным утром - свершилось! Меня вызвали на допрос! Наверное, радоваться тут нечему, но с меня хоть ненадолго снимут намордник! Это-ли не счастье? Проследовав под конвоем к оббитой дерматином двери, развернулся лицом к стене. С меня споро стянули цепи, а вот с маской возились долго. Я уже едва не приплясывал от нетерпения, заставляя нервничать и без того не особо спокойных охранников. Когда от моего лица с противным звуком наконец отлепили эту хреновину, я громко и протяжно вдохнул воздух через рот. По*уй на “аромат” год нечищеных зубов, я полностью раззявил пасть! О-да! Экстаз! Получив дубинкой под дых, согнулся пополам, удерживая счастливую мину на лице. Брезгливо втолкнув меня в распахнутую дверь, охранник остался снаружи. Что тут у нас? Те-же кирпичные стены, разве что разделенные стеклянной стеной с небольшими отверстиями, таким-же способом разделенный пополам металлический столик, стальной табурет, привинченный к полу… О, да ладно!