— Смотрю, вы не вы.
Я быстро вспоминаю, кто это и чувствую неприятные мурашки под лопатками.
В офисе Макара я бывала не часто. А с наступлением беременности и не до этого совсем стало. Да и сам Макар не очень любит смешивать работу и личную жизнь. Во всяком случае так было раньше. Но пару раз я к нему всё же заезжала просто, чтобы поздороваться и передать горячий обед.
Все эти пару раз я виделась с секретарем-референтом Макара.
София. Она на пару лет старше меня. Высокая брюнетка с большими карими глазами.
Дома мы с Макаром тоже изредка обсуждали его работу, но Софию он иногда хвалил за ответственность и пунктуальность. Я никогда не заостряла на этом внимания.
То, что София помнит мое имя-отчество, удивляет. Но не очень приятно. Не знаю почему.
— Я, — отвечаю.
— София. Помните меня? — уточняет она с улыбкой.
Таких женщин как София сложно назвать красавицами, но есть в ней нечто такое, что невольно притягивает взгляд. Может, дело в гордой осанке? Безукоризненной улыбке? Или кокетливых ямочках на щеках? Может, во всём и сразу?
— Помню.
— Раз уж возникла такая неожиданная возможность, — выдыхает София и поправляет красивый узел на своем шарфе, — скажу, как есть. Я люблю вашего мужа, Айя Эдуардовна.
Глава 11.
Смотрю на Софию. Кажется, и не моргаю толком. Наверное, если бы захотела сейчас сделать шаг, вряд ли получилось.
Перед глазами мгновенно возникают те гадкие фотографии. Как бы я ни пыталась их забыть, а память всё бережно сохранила и теперь услужливо выталкивает на поверхность.
Та девушка и София — это один и тот же человек. Теперь понятно, почему я сразу ее не узнала. Не так часто встречалась лицом к лицу с секретарём Макара.
— Что? — вылетает из меня, скорей, неосознанно, потому что я отчетливо услышала сказанное. Уточнение не требуется.
— Я люблю вашего мужа, — повторяет София. — Мы цивилизованные люди, и я подумала, что нужно поговорить о том, что случилось.
— Странно, но Макар со мной эту тему обсуждать не хочет, — ненормально спокойным голосом отвечаю.
Это всё из-за шока.
— Он просто вас жалеет. Сложная беременность. Недоношенный ребенок. Но так больше продолжаться не может. Отпустите его уже, наконец.
Мне казалось, что после всего, о чем я узнала, больней быть просто не может. Физически невозможно. Но я ошиблась. В который раз? В сотый?
— Я его и не держу, — отвечаю и слышу, что мой голос начинает дрожать.
Только не это.
— Держите. Ребенком держите. Так нельзя, Айя Эдуардовна.
— А спать с женатым мужчиной можно, так получается? — смотрю на Софию и чувствую, как слезы начинают медленно подкатывать к горлу.
Нет. Не стану плакать.
— Это жизнь. Так бывает. Он не будет с вами счастлив. Я знаю, о чем говорю.
Как она может хоть что-то знать? Это я была с Макаром в те времена, когда он был, по сути, никем и вкалывал за троих. Я была рядом и в период его неудач, и его триумфа.
Думала, что этого окажется достаточно для наших отношений. Думала, что Макар оценит мою поддержку, мое терпение. Но, видимо, в наших отношениях ценила и любила только я.
— Это он тебя прислал ко мне?
— Нет. Макар и не позволил бы. Он хочет быть счастлив, но чувство долга и ответственности не позволяют. Подумайте о нем, о себе и о ребенке. Я не буду препятствовать встречам Макара и его дочери. Он будет платить алименты, только отпустите его.
— Пошла вон, — шиплю.
Глаза Софии от удивления становятся похожими на два блюдца. Я и сама удивляюсь тому, откуда во мне берутся силы не опускаться до дешевого скандала прямо по среди парка, где гуляет куча людей.
Мне больно. Очень. А еще я злюсь. Да так, что даже дыхание перехватывает, поэтому и говорю шепотом-шипением.
— Я понимаю, вы злитесь, но…
— Пошла вон, — повторяю уже громче.
Мне и самой нужно уходить, пока я еще могу удержать оборону и слезы, которые так и рвутся наружу.
Разворачиваю коляску и быстрым, надеюсь, уверенным шагом ухожу прочь. Стараюсь спину держать ровно, чтобы не выглядеть бедной униженной женой, которой муж изменяет налево-направо.
Боль и злость кипят во мне, просятся наружу. Выжигают остатки любых чувств. Перед глазами всё плывет.
Когда оказываюсь за чертой парка, даю себе возможность передохнуть. Хочется плакать, но я, сцепив зубы, запрещаю себе это. Из упрямства.
Сердце так быстро стучит. Земля под ногами качается. Пугаюсь, что могу потерять сознание, поэтому присаживаюсь на скамью, пытаюсь отдышаться и быстро набираю номер водителя, чтобы он нас поскорей забрал.