Я не прогоняю Макара. Демонстративно не морщу нос. Просто сохраняю хрупкий момент спокойствия и наслаждения родительскими заботами. Макар тоже не торопится нарушать наше молчание.
Вижу, как его красивые длинные пальцы осторожно касаются дочкиной ладошки. Лика тут же крепко сжимает указательный и на секунду отворачивается от бутылочки.
— Папа рядом, принцесса, — шепчет Макар и целует каждый пальчик Лики.
Не знаю, как другие мужчины ведут себя со своими детьми, но Даровский в моменты общения с нашей дочерью выглядит очень трогательно. Я будто снова и снова вижу ту его сторону личности, с которой до рождения Лики не была знакома.
Макар всё такой же мужественный. Способный собой заслонить нашу дочь от любой беды. И вместе с тем во взгляде серых глаз зажигаются искорки, к которым я до сих пор привыкаю. Искорки нежности и безграничной отцовской любви.
— Она еще не доела, — тихо сообщаю, но лучше бы этого не делала.
Макар аккуратно высвобождается. Я продолжаю кормить Лику и теперь чувствую заинтересованный взгляд Макара исключительно на мне.
Я всё еще в блузке и шортах. Макар смотрит на мои плечи. Слишком много сегодня взглядов. Слишком много моих реакций.
— Вижу, Лика хорошо ест, — отмечает Макар и снова смотрит на дочь.
Я тихо выдыхаю и киваю в ответ.
После того как бутылочка пустеет, дочка начинает всё чаще и чаще зевать.
Первая половина дня была богатой на различные эмоции, а вот вторая, наоборот, наполнена спокойствием. Я и сам чувствую, что вот-вот могу уснуть, но нужно еще и с Ликой управиться, и самой душ принять.
— Мы тут разберемся, — сообщает Макар, правильно прочитав мой взгляд. — Можешь не торопиться и спокойно принять ванну. Где что лежит здесь я уже запомнил.
Я благодарно улыбаюсь мужу и оставляю его с Ликой, а сама иду в ванную.
У меня нет никаких претензий к Макару как к отцу. Он не просто приходит поиграться с нашей дочерью, но и реально помогает. Даже, например, сейчас.
Как бы мне тяжело ни было морально, но я снова убеждаюсь, что поступила правильно, когда решила остаться. Не лишила Лику и Макара возможности установить ту самую крепкую связь, что существует между отцом и дочерью.
Когда оказываюсь в ванной, решаю не торопиться, а просто насладиться моментом. Регулирую температуру воды, чтобы она стала комфортной именно для меня. Расставляю на полочке флаконы с мылом, гелем для душа и кремами.
Не знаю, что со мной, но сегодня я и впрямь чувствую себя привлекательной. Рассматриваю свое отражение в зеркале. Отмечаю, что мои светло-русые волосы стали чуть длинней. Взгляд выразительный.
Позволяю улыбнуться самой себе, а затем раздеваюсь и встаю под упругие струи приятно-теплой воды.
Вскоре влажный воздух ванной наполняется умопомрачительным ароматом манго и кокоса. Этот аромат настолько невероятный, что я почти чувствую яркий сладкий привкус плодов у себя на языке.
Не тороплюсь и тщательно наношу скраб на чистую кожу. Нежусь. Тщательно вспениваю шампунь, втираю в кожу головы.
Это не просто рутина. Сегодня она превратилась в настоящий ритуал. Моя женственность будто бы пробудилась и требует внимания.
Когда выключаю воду, прислушиваюсь. Тихо. Дочь не плачет, значит, я могу еще немного времени уделить себе.
Заворачиваюсь в большое мягкое полотенце и продолжаю свой ритуал. Подсушиваю немного волосы. Наношу крем на лицо специальными массажными движениями.
Давно я не ощущала такой расслабленности и наслаждения от простых манипуляций.
Придерживаю узел полотенца на груди и на носочках ухожу в гардеробную. Только успеваю открыть ящик с нижним бельем, как слышу тихие шаги за спиной, а через секунду ощущаю горячие ладони на своих обнаженных плечах. Затем ладони скользят вниз к предплечьям, еще ниже и обвиваются вокруг моей талии.
Сухие губы задевают мочку моего уха. Теплое, слегка нервное дыхание щекочет кожу на шее. В груди становится слишком тесно, а внизу живота — неожиданно и болезненно горячо.
Все эти реакции происходят со мной до того, как я успеваю это понять. Макар плотней прижимает меня к себе и касается губами моей шеи, затем — плеча.
Кожа мгновенно покрывается мурашками. Внизу живота тяжелеет от желания.
Чувствую, что Макар тоже хочет. Неровность его дыхания становится всё более заметной. Губы выцеловывают каждый сантиметр моей кожи так, что коленки начинают дрожать.
Макар потрясно целуется. Пусть мне не с чем сравнить, но его губы умеют вытворять такое, отчего до сих пор бросает в жар, а кровь приливает к щекам и не только.
— Я так по тебе соскучился, — хрипло шепчет.