Как только Лика вырастет, всё сложнее будет показывать ей картинку фиктивной счастливой семьи. Без улыбок, тепла и уюта. Хочется, чтобы атмосфера, в которой развивалась дочь, была максимально комфортной и правильной.
Некоторое время мы просто наслаждаемся ужином. Макар молчит, с аппетитом пробует еду. По жадным движениям вижу, что голоден и нравится то, что я приготовила. Это приятно.
В столовой горит комфортный, не слишком яркий свет. Почти интимный. После последних сумасшедших дней напряжение только сейчас немного начинает отпускать меня. Покормив ребенка, я позволяю себе бокал белого полусладкого. Чуть-чуть. Но от него неожиданно кружится голова, а будоражащее тепло тихо растекается по телу и дарит расслабление.
— Безумно вкусно, — вдруг слышу спокойный голос Макара. — И спасибо за компанию, Ай.
Я внимательно смотрю на него. Под рёбрами давит. Как бы я хотела отмотать время назад и вернуть то, что было.
Не тороплюсь что-то отвечать. Чувствую, что Макар только начал. Его что-то тревожит, мучит. По глазам читаю.
Муж откидывается на спинку стула. Широко разводит ноги. И смотрит, смотрит, смотрит. Каждое движение такое непринуждённое и по-мужски красивое, что дух перехватывает.
— Иди ко мне, — звучит приглушенно и интимно.
Я вздрагиваю. Ставлю бокал на стол. Свожу вместе колени. Между ног тянет и почти болит. До беременности наша интимная жизнь была яркой и активной, а теперь… её нет. Как и нас нет.
— Ай…
Мотаю головой, отвожу взгляд.
— Если я согласилась поужинать, то это не значит, что может быть что-то большее…
— Айя, подойди. Пожалуйста.
Не знаю, чем я руководствуюсь — вином, дуростью или слабостью, но встаю и, слегка покачивающейся походкой направляюсь к Макару.
По мере приближения сердце ускоряется, а пульс взрывает виски. Мне дурно. За грудной клеткой хаос, внутренности скручивает. Я хочу. Я ненавижу. Я так сильно люблю, что это просто невыносимо.
Муж тянет меня за запястье, усаживает на колени и вдыхает запах моих волос. Так шумно, что по коже рассыпаются мурашки.
— Я тебя очень сильно люблю.
Сердце проваливается вниз, а затем резко взлетает к горлу. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я приоткрываю рот, не в силах вымолвить и слово. Отворачиваюсь. По спине скользит горячая ладонь, нагревая тело до максимума.
— Безумно люблю, Айя. И если бы была возможность всё отмотать, я бы сделал это.
Мне то хочется заткнуть уши ладонями, то позволить слушать и дальше. Разрывает от противоречий и нелогичности.
— София работала на меня очень долго. Я ей доверял. И взял с собой в поездку не в качестве своей любовницы, а в роли смекалистой подчиненной, которая получает деньги не за красивые глазки.
Замираю. Через раз дышу. Жадно впитываю каждое слово.
— Мы заключили сделку, хорошо отметили ее. Выпили немало. София всё это время вилась рядом. И только со мной. Смазано помню, как поднимались в номер, как снимали одежду. Я отдавал себе отчёт, что действую неправильно, но остановиться не мог. Дальше туман. Провал. Открыл глаза, увидел, что не один и сдохнуть захотелось, клянусь. Мне никогда не нужна была другая. Я не сопливый половозрелый пацан, который готов менять свои решения в любую секунду и в угоду мимолетной слабости.
Набираюсь смелости, чтобы снова посмотреть на Макара. Он всё еще страшно уставший, в глазах вижу раскаянье. То самое, которое надеялась увидеть, когда только узнала об измене. По щекам катятся слёзы. Я так хочу простить. Но стоит ли?
Я никогда не видела мужа таким, каким вижу его сейчас. Мне не легче после его откровения. Но оно дарит хрупкую надежду на то, что всё еще можно спасти. Постепенно вернуть ту нашу жизнь, переступить через боль и ревность. Не за один день, конечно, но всё же.
Но Серёжа сказал, что люди не меняются. Что дальше — только хуже.
— Тебе понравилось?
Раздраженный вдох задевает все нервные окончания. Скручивает внутренности. Трясет так, что громко отстукивают зубы.
— Ай…
— Не могло не понравиться. Она красивая.
Пытаюсь подняться с его колен, чтобы убрать посуду, но сильные руки удерживают меня на месте. И гладят, и трогают. Ладони переходят на внутреннюю сторону бедра, касаясь тонкого кружева.
— Как только пройдут выборы, — продолжает Макар, — я разберусь со всеми, кто причастен к фотоснимкам и к подставе. Полетят головы. Главное, выиграть. Главное, верь мне, пожалуйста.