Но в последний момент что-то словно щелкает в голове и вынуждает рискнуть. Жму на свой страх и риск.
Жду несколько секунд, затем воспроизвожу видео. Качество не лучшее, но я быстро узнаю стены офиса своего мужа.
Сердце мгновенно откликается, начинает стучать быстрей. Ощущаю странную тревогу еще до того, как вижу на экране Макара и Софию. Судя по дате, видео совсем свежее.
Замираю и почти не дышу, пока слежу за сценой, что разворачивается на экране. Эти двое выглядят как самые настоящие любовники. София обращается к Макару ласковым тоном, тянется к нему и игриво хохочет. Он милостиво позволяет к себе прикасаться, и София этим сразу же пользуется. Ее ладонь скользит по его груди вниз к пряжке ремня. Видео слегка виснет, затем возобновляется и к моему горлу подкатывает тошнота.
Вот значит о каких делах постоянно твердит Макар! Лживый и циничный без пяти минут политик!
С силой захлопываю ноут и пытаюсь вдохнуть поглубже. Не получается. Легкие будто сдавили стальные раскалённые тиски.
Хватаюсь пальцами за свое горло, царапаю его. Дышу часто и мелко. Мне адски плохо. Все чувства и ощущения враз смешались в одну сплошную кучу. Ярко и четко я ощущаю лишь жжение в грудной клетке.
Получить еще один удар оказалось гораздо тяжелее и болезненней, чем первый. В момент, когда я позволила себе надежду Макар занес нож и вонзил мне в спину. Впрочем, он вонзал его без остановки, просто я об этом не знала. Не смела обернуться. Мучила себя догадками, одергивала, боялась превратиться в параноика. Пыталась собрать по осколкам прежнюю жизнь, царапалась и всё равно упрямо продолжала.
Вскакиваю из-за стола. Мечусь из одного угла кабинета в другой. Мне плохо. До тошноты и дрожи. Но если в первый раз я не знала, что делать и куда себя деть. То теперь… Теперь, кажется, знаю.
Злость мигом сносит все предохранители. Упрямо гоню образ Макара в тот вечер, когда он буквально исповедовался мне и клялся, что у нас всё наладится.
Лгун! Подлый и жестокий лгун! Предатель!
Давясь слезами, быстро набираю сообщение Козыреву.
— Что-то случилось? — спрашивает меня обеспокоенная Лариса, когда я захожу в детскую.
Я улыбаюсь ей, хотя сейчас моя улыбка явно похожа на оскал.
— Всё прекрасно. Всё лучше всех, — звучит слегка истерично.
Через полчаса я забираю у курьера, посланного Серёжей, большой конверт. Ненавижу такие конверты с того момента, когда один подобный уже однажды разрушил всю мою жизнь. В нем лежит папка с документами. Всё, что мне нужно сделать, положить ее в сейф к Макару. У него там есть точно такие же. Пара штук.
Я знаю код, хотя никогда не думала, что мне им придется воспользоваться. Всегда и во всем я привыкла доверять своему мужу и вот во что это вылилось.
Глотая слезы злости и обиды, я вкладываю папку в сейф, закрываю его. Не хочу здесь находиться ни единой секунды. Но обязана доиграть эту чертову партию.
Когда я увидела фото — не поверила в их подлинность. Теперь для сомнений не осталось ни единого, даже крошечного места. У меня нет ни одного аргумента, чтобы начать искать оправдания для своего мужа.
Сердце болит, словно разрывается на части. Я не хотела лишать свою дочь отца. Страшно не хотела. Но Макар сам всё решил. За нас.
Запираюсь в ванной, чтобы прийти в себя и не пугать Ларису. Получается из рук вон плохо. Меня потряхивает так, что зуб на зуб не попадает.
Умываюсь снова и снова, будто холодная вода способна смыть всю боль, всю злость и грязь предательства. Но ничего, в сущности, не меняется.
Вытираю лицо полотенцем и пишу Козыреву еще одно сообщение:
«Сделала»
Он читает, ставит палец вверх и выходит из сети.
Глава 22.
— Ты дрожишь, — замечает Макар и привычно целует меня в плечо.
Прикрываю глаза. Еле сдерживаюсь, чтобы не отстраниться. Мне плохо. Во всех смыслах этого слова. Каждая секунда кажется бесконечной, тяжелой и мучительной.
Как пережила прогулку — сама не знаю. Физически я была рядом с дочерью и мужем, а мыслями… Мыслями ускользнула на другую планету.
Козырев пообещал, что ничего плохого не случится. Никакого криминала. Макар просто не будет дальше участвовать в гонке. Его кандидатуру снимут с предвыборной кампании.
Я прокручиваю эти слова у себя в голове уже по сотому кругу, но легче почему-то не становится. Я злюсь на Макара, эта злость моментами плотно граничит с ненавистью. Злюсь и на себя. Эмоции рвут меня на части, колотят сердце. Неудивительно, что я дрожу и это так заметно.