Поэтому в один из дней собрала вещи и сказала, что возвращаюсь в Архангельск. На самолёт меня провожал Роман Романович. В зале ожидания мы сидели друг напротив друга.
- Может, подумаешь? Как ты там будешь одна? Тебе с ребёнком без жилья и работы не выжить? Или в деревню к родителям поедешь? - он сверлил меня холодным взглядом.
- Роман Романович, я с одиннадцати лет живу одна и несу за себя ответственность. Так что выживу, не волнуйтесь, - внутри у меня было всё спокойно. Даже облегчение испытывала, представляя, как ступлю на родную землю.
Отец Коли растерялся:
- Как одна? А родители?
- У нас в деревне только начальная школа. С четвёртого класса все дети учатся в городе и живут в интернате. Домой приезжают только на воскресенье. Двадцать человек в комнате, непростые отношения между подростками, самоподготовка, дежурство, различные мероприятия. Поверьте, я умею выживать.
Больше он мне вопросов не задавал и, лишь прощаясь, посоветовал:
- Возвращайся. Думаю, пары недель тебе хватит, чтобы всё взвесить ещё раз.
- Спасибо, Роман Романович, но я не вернусь.
- Посмотрим…
Глава 10
Чтобы понять, насколько ты любишь родную землю, нужно пожить в другом месте. Не просто в отпуск слетать, а уехать с мыслью, что ты сюда больше не вернёшься. Вот тогда твоё сердце начнёт тосковать по-настоящему. Ты будешь вспоминать воздух родины, шёпот листвы на деревьях, шум дождя.
Прилетев из Брянска и едва покинув самолёт, была счастлива вдохнуть полной грудью прохладу севера и ощутить себя дома…
В первую очередь мне нужно было найти жильё и работу. Приютила нас с сыном моя подруга, Лена Истомина. Она жила в квартире одна. Родители переехали в другой район города, чтобы ухаживать за старенькой бабушкой.
Сашу приняли в детский сад, куда он ходил раньше. Работа подвернулась случайно. Как вы знаете, с детства тяготела к медицине и книгам. Оказалось, что две этих темы можно прекрасно совместить в… медицинской библиотеке. Директор взяла меня на работу с условием, что получу специальность библиографа. Тут же подала документы на заочное отделение в культпросветучилище. За два года мне зачли половину предметов по диплому о высшем образовании, так что особо напрягаться и не пришлось.
Всё мне нравилось. Занималась ведением карточных каталогов, предметизацией статей из научных журналов, составлением электронного каталога. Единственное, что удручало – размер зарплаты, а потом и её задержки.
Коля со мной не поехал. Он был полностью во власти отца, не смел ему перечить. Своим родителям не звонила, не хотела их волновать.
Получив первую зарплату, сняла небольшую квартиру, и деньги тут же закончились. Пришлось заложить в ломбард золотые украшения, чтобы было на что питаться.
Время шло. Роман Романович развил бурную деятельность по возвращению беглянки. Сначала ко мне приходили его друзья и уговаривали вернуться в Брянск. Затем свёкор съездил к моим родителям в деревню и попросил их повлиять на меня. Дескать, он ко мне со всей душой, а я коленца выкидываю. Мама отправила в Архангельск отца.
Знаете, для меня его визит стал своего рода предательством. Было обидно, что родители «прогнулись» под чужого человека, не выслушали мою точку зрения и встали на сторону свёкра, а не родной дочери. Мой мягкий, добрый папа попробовал надавить, поговорить жёстко, но это ещё больше убедило, что поступила правильно. Отец уехал, а у меня внутри появилась горечь потери. Потери поддержки со стороны самых родных людей…
Еле-еле сводила концы с концами. Денег не хватало даже на еду. Квартирная хозяйка шла навстречу, позволяла жить в долг, зная, что как только выдадут зарплату, деньги ей отдам. В моей честности она не сомневалась.
Вечером покупала сыну пирожок, а сама пила чай с чёрным хлебом, посыпанным сахаром. Выручало то, что сын питался в детском саду. Наше меню было более чем скудным: варёная картошка, макароны с сахаром, варёные яйца, молочный суп. Если были деньги на молоко…
Через полгода приехал Коля. Он встретил меня около детского сада, куда шла забирать Сашу. Долго вглядывался в лицо, не решаясь заговорить. Рассматривал каждую чёрточку. Осторожно заправил под вязаную шапку выбившуюся прядь волос.
Волновалась, словно мне снова шестнадцать. Соскучилась по этому оболтусу.
- Ты похудела, - произнёс хриплым голосом. Таким родным, что у меня внутри защемило от нежности.
Это он меня ещё без одежды не видел. Мои рёбра легко можно было пересчитать, а брюки и юбки ушила в талии, чтобы не сваливались с бёдер. Голодная диета превратила в настоящую жертву анорексии.