========== Часть 1 ==========
Командир Углук ненавидел место своего дежурства. Ненависть его была по-орочьи глубокой и полной тупой безысходной тоски, несмотря на то, что в черном наречии и слова-то такого не было. Вся глубина чувств, а также все изысканные нюансы смурных орочьих переживаний обычно выражались словом «дерьмо». Для него существовало аж целых десять оттенков.
Орк Углук был начальником почетного караула тронного зала Ангбанда. Он сохранял за собой эту должность уже больше пары десятков лет, что само по себе было редкостью. Он знал, что о нем поговаривали всякое: и что он вовсе не орк, а из тех, что повыше, и что он поубивал всех, кто претендовал на его место.
«Ну, может, и было дело с парочкой».
Тяжелые золоченые двери тронного зала были распахнуты настежь. Немеркнущие хрустальные лампы разливали резкий огненный свет, который причудливо играл на золоте дверей: от пола до потолка их покрывала искусная ковка и мелкие вкрапления блестящих самоцветов, рассыпанных по чешуе прожорливых ядовитых змей. Найдись здесь кто-то с более изысканным вкусом, нежели орки, он бы признал, что от самих дверей впечатление исходит тяжелое и тревожное, словно змеи собирались сползти со своих мест и сожрать нерадивого любителя искусства.
Углук уже битый час делал вид, что ничего не слышит и не видит. Ыхзаг, державший пост на другой стороне двери, следовал его примеру, только вытянулся в струнку и таращил зенки так, словно искренне желал, но никак не мог просраться. За два месяца он пока что не привык к характеру Владыки, поэтому такое выражение лица у него было каждый раз, когда личная аудиенция для кого-то заканчивалась бубхош пушдуг*.
Никто понятия не имел, к чему Владыке караульные у дверей тронного зала, если тот и сам может напугать до смерти кого угодно. Углук одно время тоже пытался понять, но смирился, когда одного шибко умного из его ребят Тар-Майрон приказал высечь плетьми за глупый вопрос. Гхышрак орал как свин, пока его не заткнули, а вот Тар-Майрон что-то говорил о…
«Как сказал-то…»
Сомнениях. О как. Сомнениях на службе. И порядке. И правилах. И беспокойстве Владыки по ненужным делам. Углук ничего не понял, кроме одного: вопросов о решениях Владыки задавать не надо. А вот стоять молча – надо. Даже если его постоянное присутствие напоминало занозу в жопе: не присесть, не прилечь и не привстать.
Одно слово – Моргот.
«Башку б мне только не сняли за такую мысль».
Из тронного зала донесся отчаянный вопль. Углук глубоко вздохнул и покачался с мыска на пятку. Перевел взгляд на парадный штандарт в руках. В воздухе громыхнул голос Владыки, от которого у Углука кишки скрутило так, словно их вытаскивали промороженными клещами:
- Эту работу я должен оценить?
Ыхзаг издал неопределенное бульканье и вытянулся еще прямее.
«То-то он на тебя еще не смотрел. Как глянет своими глазищами, так кажется, что подохнуть лучше».
Что-то Углуку подсказывало, что Ыхзаг долго не протянет у него тут.
Голос Владыки, все более разъяренный, тем временем продолжал:
- Эту, Азог?! – У Углука внутри все поджалось от ужаса, когда он услышал тяжелые шаги и металлическое цоканье окованных железом огромных сапог. Послышался громкий треск и звон металла по мраморному полу, а из дверей тронного зала полыхнуло алым. Болезненный вой ввинтился в уши на такой высокой ноте, словно резали барана. – Я могу отличить баллисту от кучи мусора! Если в следующий раз принесешь мою статую из золота в полный рост – проку от твоих мастерских и то больше будет! Пошел вон! Можешь поцеловать мои сапоги за то, что даю еще один шанс.
- Повелитель! – Азог скулил. – Владыка! Все сделаю!
Ыхзаг опять забулькал.
«Мамка твоя что ли так кряхтела, пока тебя делали?»
Углук покосился на него, пытаясь не забыть дышать от ужаса, который привычно нагоняла ярость Владыки. С того, что они слышали вопли на кого-то другого по пять раз на дню и по четыре раза из тронного зала выносили хотя бы один труп, легче не становилось. Азог вылетел в широкий коридор с таким видом, словно ему в зад сунули горящую головню, после чего сказали через час добежать до королевства южной ведьмы.
Сегодня вынесли только два трупа, а это означало хорошее настроение Владыки.
Углуку не давало покоя только одно. Он задумчиво почесал лоб о древко штандарта.
«Статуя-то Повелителю нахера?»
Но он был хорошим караульным и еще лучшим солдатом, потому что навечно запомнил простую истину Ангбанда: приказы начальства всегда следует исполнять тупо.
В этот раз исполнение приказов себя ждать не заставило.
Первородное зло Арды смотрело на главного конструктора перед собой. Конструктор перед злом смотрел в пол, потел и бледнел еще сильнее, чем может бледнеть пещерный орк, которые и без того были цвета скисшего творога.
В остальном первородное зло и величайшая мощь из созданных Эру обладало нездоровой любовью к персикам, крайне вспыльчивым характером, похабно тонкой душевной организацией и недурственным поэтическим вкусом. А еще изрядно сбивало с толку черными очами трепетной лани, лебединой шеей и дивной красоты смоляными кудрями, заплетенными в косу – ниже пояса и толщиной с кулак.
На этом оттенок отвратительного склочного очарования Моргота себя полностью изживал, ибо все уравновешивало именно то, о чем гласили многочисленные легенды. И корона с Сильмариллами, и чудовищные черные латы, изукрашенные мертвыми древами Валинора, и даже величественная королевская стать, и дух смертного ужаса, подступавший к сердцу от одного присутствия айну - все, как и полагается, было на своем месте и при деле. Даже тяжелый шаг, напоминающий не то грохот кузнечных мехов, не то гулкие боевые барабаны. Да и держался Моргот с таким омерзительно неприступным и самодовольным достоинством, словно тленное бытие мира было недостойно и одного его взгляда.
Кое-кто заметил бы, что металлические накладки на сапогах тихому шагу не способствуют, а сапоги-то и вовсе из самой мягкой кожи, да еще и с вышивкой, да еще и нитями драгоценными, да еще и разные чуть не каждый день, но умничанье в Ангбанде приветствовалось виселицей. Согласно приказу номер сто сорок пять, изданному и подписанному главным комендантом крепости. Пергамент с ним висел на столбе указов в каждом селении, казарме, тюрьме и, как гласил все тот же приказ «иных местах службы и пребывания гарнизона». С напоминанием, что вся крепость является лагерем действующей армии.
Читать орки, конечно же, умели за самым редким исключением, предпочитая топить книгами костры (дак пергамент-то хорошо горит, начальник!), но Тар-Майрона это не интересовало. Порядок есть порядок.
Углук, денно и нощно отрабатывающий свой долг, мрачно проворчал бы на этом самом месте, что ни косы всех мастей, ни звякающие на них золотые побрякушки, ни вышивка на тряпках не мешала целым легионам срать кирпичами от одного голоса Владыки так, что на руинах Утумно было слышно. А еще добавил бы, что разок в пару лет находились шибко умные, которые после трех кружек самогона поговаривали, будто Владыка иногда похож на эльфийскую бабу с такими-то волосами и белой, что эта ваша треклятая луна, рожей. Да только больше, передавая дословно орочье определение, «говенных умников» - обычно никто не видел.
Во всяком случае, в виде целого тела. Ноги точно находили пару раз. В канавах у жилых нор, похожих на города. А вот куда девалось остальное, никто не знал.
Мелькор нетерпеливо постукивал когтями черных латных перчаток по подлокотнику трона: изголовье черно-золотым нимбом возвышалось над короной с Сильмариллами. Сам трон представлял собой кошмарную и причудливую вычурную вязь всего, что могло бы быть создано в этом мире не без помощи загребущих рук падшего айну – иссохшие деревья и ядовитые змеи, агрессивные чудовища и смертельно опасные травы.