– Спасибо. Уж это-то я знаю: ведь, кроме Кеннета, никто не понимает в искусстве.
– А если знаешь, то какого же черта ты…
– Шампанское! – возвестил Рудольф, заполняя паузу. – Мисс Уильямс, вы хотите? Тебе, Тони?
– Почему в этом доме никогда нет льда? – спросил Кеннет, неожиданно отвлекаясь от темы.
– Потому, что мы купили дубовый сундук на деньги, предназначавшиеся для холодильника, – ответила Антония.
Перемена разговора, вкупе с шампанским, тут же спасла компанию от мгновенного развала. Об искусстве больше не заговаривали, и к тому времени, когда обе пары встали из-за стола и переместились на другой конец комнаты, Вайолет стала снисходительнее к Кеннету, который жаждал искупить свои прегрешения, а Рудольф вызвался сделать турецкий кофе, если Мергатройд не возражает. Они с Антонией отправились вместе на кухню и под насмешливым – впрочем, и снисходительным – наблюдением Мергатройд изготовили варево, которое, хоть и озадачило бы турка, можно было тем не менее пить.
Вечер был теплый, и от всего этого напряжения Антония так разгорячилась, что объявила: она должна принять ванну. Она ушла в ванную и вновь появилась в мастерской спустя четверть часа в пляжной пижаме, которая была ей очень к лицу, но оскорбила Мергатройд, сказавшую, что, мол, стыдно ей в воскресенье и все такое прочее. Кеннет без пиджака (что вызвало неодобрение Вайолет) возлежал на диване, заложив сплетенные руки за голову и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. Вайолет сидела на пуфе, изящная, спокойная, выдержанная, а Рудольф Мезурьер, сделав уступку жаре, расстегнул пуговицы своего чересчур приталенного пиджака и курил, склонившись над подоконником и выдувая на улицу кольца дыма.
Через десять минут позвонили во входную дверь, и Антония сказала:
– Это Джайлз.
– Господи, а я и позабыл, что он придет, – сказал Кеннет.
Вайолет инстинктивно потянулась за сумочкой, но успела только заглянуть в зеркальце, когда Мергатройд ввела посетителя и мрачно объявила:
– Вот мистер Джайлз.
Джайлз Каррингтон остановился на пороге, весело оглядывая присутствующих.
– Ну прямо картинка из великосветской жизни и жизни низов, – заметил он. – Тони принимает солнечную ванну?
– Входи и налей себе выпить, – сказал Кеннет. – И не стесняйся сказать нам худшее: мы все здесь свои. Стал я наследником или нет? Если стал, я покупаю холодильник. В этом проклятом доме нет льда.
Джайлз пропустил мимо ушей эти слова, но улыбнулся Вайолет.
– Бесполезно ждать от моих родственничков, что они познакомят нас. Моя фамилия Каррингтон.
– Я знаю. Они безнадежны. А моя фамилия Уильямс. Я невеста Кеннета, вы ведь знаете.
– Нет, не знал, но поздравляю его. Добрый вечер, Мезурьер.
– О, как мило с вашей стороны! – воскликнула Вайолет, бросая на него лукавый взгляд.
– Это просто его итонские манеры, – уверила ее Антония. – Когда начнется инквест, Джайлз?
– Во вторник. Тебе надо будет присутствовать.
– Проклятие! Ты там будешь?
– Конечно. Я тебя привезу. – Джайлз налил себе виски и плеснул содовой. – Машину Арнольда нашли, – сказал он небрежно.
– Где? – спросила Антония.
– В гаражах, в стороне от Кромвелл-роуд.
– Поможет ли это хоть немного полиции, как вы полагаете? – спросила Вайолет.
– Едва ли. Там были, кажется, только чемодан и шляпа Арнольда и корзина со съестным…
– Как – и никакой крови? – лениво спросил Кеннет. – И не было окровавленного ножа? Ну, я бы сказал, полицию просто надули.
– Никакой улики? – спросил Рудольф. – Наверняка должно что-то указывать на убийцу. Я имею в виду, отпечатки пальцев, что-нибудь такое?
– К сожалению, я не могу вам этого сказать, – ответил Джайлз с присущей ему холодной любезностью. – Полиция не настолько доверяет мне свои тайны.
– Ты еще видел этого ягненка-суперинтенданта? – спросила Антония, обнимая руками колени.
– Да, я подвез его назад в город. Кеннет сел.
– Послушай, ты на чьей стороне?
Джайлз Каррингтон бросил на него быстрый взгляд. Кеннет ухмыльнулся.
– Нет, я не в прямом смысле слова, но ты должен действовать в наших интересах.
– Я и пытаюсь, – ответил Джайлз.
– Столько препятствий, – пробормотал Кеннет и снова лег. – Тони вдруг занесло в самую гущу этого дела, я тоже не думаю, что мне удастся доказать свое алиби. И все равно, – продолжал он, откидывая голову, чтобы проследить полет мотылька на фоне стеклянной крыши, – им будет трудновато навесить на меня это убийство. Во-первых, у меня нет ножа и никогда его не было; во-вторых – никто не поверит, что я могу так чисто обделать это дельце, не оставив никаких следов. И потом, я последнее время не ссорился с… – Он снова вскочил. – Проклятье! Какой же я идиот! Я написал ему письмо с просьбой о деньгах, а он отказал. И готов поклясться, он сохранил мое письмо и копию своего ответа.