Это не финальная редакция!
Глава 1
Нельзя сказать, что я не читал книг о попаданцах, бывало и не такое. В юности, я буквально млел, читая подобные рассказы.
Всё изменилось в девятом классе, как говорил ещё живой тогда батя: ,,Взялся за голову, и вынырнул из сказочек’’. Вместо чтения подобной литературы, я стал заниматься спортом и погрузился в учёбу.
Моя жизнь была подчинена строгому расписанию: подъём, пробежка, посещение школы, а после самбо или плавание, в зависимости от дня недели. По выходным я ходил в шахматную секцию.
После тренировок я приходил выжатым, как лимон. Оставшихся сил у меня едва хватало на то, чтобы сделать домашние задания и доползти до кровати. Следовательно, ни о каких фантастических книжках и речи не могло идти. В какой-то момент я просто забыл о бывшем увлечении.
Тем временем жизнь складывалось далеко не худшим образом: окончание школы с золотой медалью, безупречная срочная служба, с присвоением звания младшего сержанта.
Не задолго до окончания срока службы был вызван к командиру нашей военной части. Полковник похвалил меня за отличную службу и лично выдал рекомендацию к зачислению меня в высшее военное заведение РФ.
Я был счастлив с моей золотой медалью, рекомендацией полковника Крестникова и моей физической подготовкой ничего не могло помешать мне стать студентом военного ВУЗа.
Через несколько дней я, радостный, входил в открывшуюся дверь нашей с мамой квартиры. За этот год мама сильно изменилась, было ощущение, что она постарела лет на пять-шесть. Я подошёл и крепко обнял её, но увидев на её лице гримасу боли, тут же отпустил, мама же закашлялась.
После этого я и узнал, что три месяца назад у неё был обнаружен рак легких, четвёртой степени. Мама мне не хотела говорить об этом, когда я был в армии, но, как она мне сама призналась, очень боялась не дожить до моего возвращения.
А через несколько недель она умерла. И это, безусловно, было настоящим ударом для меня. Около месяца я был сам не свой, мне было плевать на всё. Тянуло уйти в запой, но даже молодой я понимал, что такой запой не доведёт до добра.
Я, собрав свои яй*а, то есть силы в кулак, всё же заставил себя поступить. Обучение было не простым, я не раз пожалел, что выбрал стезю военного.
Через пять лет я с отличием окончил ОВА ВС РФ. Дальше служба, продвижение по карьерной лестнице, особенно ярким воспоминанием было то, как я со своими сослуживцами отмечал ,,майора’’. Да и как такое забудешь, когда после дцатого тоста за праздничным столом я поплыл, а в следующий раз я четко осознал себя уже в этом времени.
,,Так Витька, хватит пространных размышлений о жизни’’,- дал я себе отрезвляющую пощёчину: ,,Нужно срочно думать как быть дальше’’.
Я уже давно не был сопливым юнцом, который был уверен, что стоит мне раскрыться и сейчас же все поверят в мою историю и получиться поделиться своим послезнанием. Да и не был я ученым, который мог бы принести предкам технологии на блюдечки.
,,Что же, всю свою предыдущую жизнь я был военным и у меня это, вроде бы, даже неплохо получалось. Так почему бы мне и тут им не быть. В любом случае жить по-другому я не умею, а военные были нужны в любое время, всегда и всем’’,- закончил свою мысль курсант Звягин Виктор Михайлович.
,,Что-то я сильно отвлёкся’’, - пауза тем временем слишком затягивалась, нужно было, что-то сказать и я ни чуточки не играя растерянно произнес: ,,Я не.... помню".
Михаил Степанович тяжело вздохнул и приступил к работе. Начал он с вопросов:
- Скажите юноша, двоится ли у вас в глазах, имеется ли боль при резком движении ими? Может быть, кружится голова или подташнивает, звон в ушах?
Я тщательно прислушивался к себе, пробовал резко двигать глазами, но ничего подобного не было.
- Нет, ничего подобного нет.
- Хм, да и речь у вас четкая и ясная, но при этом я видел, как у вас болела голова, когда вы пытались сесть. У вас наблюдалось нарушение сна, приходилось давать вам снотворное с обезболивающим. А главное - это потеря памяти. Кстати, попытайтесь вспомнить хоть что-то, не торопитесь.
Я честно делал вид, что усердно пытаюсь вспомнить что-либо, но как можно вспомнить то, о чём ты не имеешь и милейшего понятия.
Доктор какое-то время наблюдал за моими потугами, но видимо, устав ждать, сказал:
- Виктор, сядьте, пожалуйста, мне нужно осмотреть ваш затылок. Только делайте это очень медленно и аккуратно, дабы избежать не нужных болей и давайте я лучше помогу вам.
Не без помощи Антонова я медленно сел. Врач же развязал, бинт на голове и рассматривал, что-то видимое ему одному. Когда тот попытался легонько дотронуться до моей головы в затылочной части, снова пришла боль. Я скривился, но промолчал, Михаил Степанович, наблюдавший за моей реакцией, что-то пробормотал себе под нос, но ничего не сказал, лишь восстановив повязку на голове.