Вместе с тем в романе впервые с жесткой определенностью предъявляются и моральные претензии к личности, противопоставившей себя человеческому сообществу. Творческая и нравственная исчерпанность Куэрри, его духовная «проказа» обусловлены не только давлением среды, но и предельным эгоизмом, иссушающим индивидуализмом героя, равнодушием его, в бытность знаменитым, к другим людям. Вот почему проблема излечения Куэрри связана не только с обретением им вкуса к жизни, способности и смеяться, и страдать, но и с тем, насколько он сам ощутит потребности и боль другого человека, насколько он почувствует себя кому-то нужным, — в этом направлении и развивается сюжет. Правда, писатель и здесь не удерживается от горького парадокса: сосредоточенный только на самовыражении, Куэрри в прошлом строил дворцы и храмы; думая не о людях, которые будут жить в здании, а о проблемах пространства и света, он творил. Теперь же, желая быть полезным, он проектирует больницы и туалеты, медицинские кресла. Посвятив себя гуманным целям, он утратил творческий порыв.
Но наряду с традиционным гриновским скепсисом, в романе присутствует и нечто новое — это образ доктора Колэна, противопоставленного не только «дуракам и ханжам», таким как Рикэр и Тома, но и — объективно — гуманному отцу настоятелю, в чьей чрезмерной терпимости к окружающим, нежелании выяснять мотивы их поступков проглядывает равнодушие к человеку. А Колэн предстает не как наблюдатель, а как активный творец добра. Он не просто исполнен сострадания к людям, что для Грина всегда было критерием подлинной человечности, он бросает вызов трагическому несовершенству жизни, веря в исторический прогресс, в то, что мир можно изменить к лучшему.
Говоря о необычности этого образа для творчества Грина, известный английский критик и ученый Уолтер Аллен справедливо заметил, что в прежних произведениях писателя подобный характер был бы описан с жестокой иронией. Действительно, атеизм Колэна, его любовь к земному, оптимизм, целеустремленность — все, что в других романах выступало свидетельством духовной бедности, ограниченности, теперь трактуется уважительно и с симпатией. Это принципиально новый тип положительного героя Грина, свидетельствующий об исканиях гуманистической мысли писателя.
С. Филюшкина
1
Зашифрованный роман (фр.).
(обратно)2
Тоска, уныние (фр.).
(обратно)3
Декарт Рене (1596–1650) — французский ученый и философ; в обиход вошло его выражение: «Я мыслю, следовательно, я существую».
(обратно)4
…попискивали вампиры. — Здесь: представители рода млекопитающих подотряда летучих мышей.
(обратно)5
Четыреста двадцать один (фр.)
(обратно)6
Colon — название белых колонистов в Конго.
(обратно)7
Детективные романы (фр.).
(обратно)8
Благодарение Богу (лат.).
(обратно)9
…завихрения на рисунках напоминали репродукции ван-гоговских пейзажей. — Винсент Ван-Гог (1853–1890) — голландский живописец, представитель постимпрессионизма; для его поздних работ характерны контраст цвета, неровность и рельефность красочного слоя.
(обратно)10
Швейцер Альберт (1875–1965) — немецко-французский мыслитель, врач, теолог и миссионер. В 1913 г. организовал госпиталь для прокаженных в Ламбарене (Габон).
(обратно)11
Дамьен, настоящие имя и фамилия Жозеф де Вестер (1840–1889) — бельгийский миссионер, духовный пастырь у прокаженных на Гавайских островах; умер от проказы.
(обратно)12
Тотем — здесь: изображение божества, которого первобытные люди считали своим покровителем.
(обратно)13
Вермеер Ян (Вермеер Делфтский) (1632–1675) — голландский живописец, автор небольших картин из жизни горожан.
(обратно)14
Стручковая фасоль (фр.).
(обратно)15
Дорогая (фр.).
(обратно)16
Агапа — раннехристианская вечеря любви, т. е. совместный ужин членов общины в подражание тайной вечере Христа с учениками.
(обратно)