Ричер указал левой рукой, зазвенев при этом наручниками.
— Ваша травма. Вы вернулись на работу после несчастного случая, полностью не поправившись. Вы до сих пор ходите, опираясь на костыль. На вашем месте большинство людей оставались бы сидеть дома на больничном.
Она улыбнулась.
— А может быть, я инвалид. Может быть, я родилась такой.
Ричер покачал головой.
— Этот костыль выдали в больнице. На короткий срок, пока вы не поправитесь. Если бы нелады с ногой у вас были давно, вы бы купили себе что-нибудь свое. Быть может, целую дюжину разных костылей. К каждому из дорогих костюмов.
Женщина рассмеялась. Этот приятный звук заглушил рев двигателя и громыханье подвески.
— Очень хорошо, Джек Ричер, — сказала она. — Я действительно специальный агент ФБР. С прошлой осени. И я недавно порвала связки, играя в европейский футбол.
— Вы играете в европейский футбол? — спросил Ричер. — Неплохо, Холли Джонсон. И чем именно вы занимаетесь в Бюро с прошлой осени?
Она ответила не сразу.
— Я простой агент. Один из многих в Чикагском отделении.
Ричер покачал головой.
— Не простой агент. А агент, сделавший кому-то нечто такое, за что этот кто-то захотел отомстить. Итак, кого вы чем-то задели?
Она покачала головой.
— Я не могу обсуждать это с первым встречным.
Ричер кивнул. Он ничего не имел против.
— Любой агент может нажить себе врагов, — продолжала женщина.
— Естественно, — согласился он.
— И я в том числе.
Ричер удивленно посмотрел на нее. Это была очень странная фраза. Произнесенная с вызовом. Произнесенная женщиной, подготовленной и обученной, рвущейся в бой, но с прошлой осени прикованной к кабинетной работе.
— Финансовые махинации? — высказал догадку Ричер.
Холли Джонсон покачала головой.
— Я не могу это обсуждать.
— Но вы уже нажили себе врагов.
Ничего не ответив, она слабо улыбнулась. С виду она сохраняла спокойствие, но по дрожи запястья Ричер определил, что ее впервые охватила тревога. Однако женщина упорно стояла на своем. В чем была ее ошибка.
— Вас не убьют, — заметил Ричер. — Вас могли бы убить еще на пустыре. Зачем пересаживать вас в этот проклятый грузовик? И ваш костыль также захватили.
— А причем тут мой костыль?
— Ну, в этом не было бы никакого смысла, — объяснил Ричер. — Зачем забирать ваш костыль, если вас все равно убьют? Нет, Холли, вы заложница, в этом нет сомнений. Вы точно не знакомы с этими ребятами? Никогда раньше их не видели?
— Никогда, — подтвердила она. — Я понятия не имею, кто они такие и что им от меня нужно.
Он пристально посмотрел на нее. Холли ответила чересчур уж решительно. Ей известно больше, чем она говорит.
Они снова умолкли, трясясь и подпрыгивая в шумном кузове. Ричер сидел, уставившись в полумрак. Он чувствовал, как рядом с ним Холли пытается принять решение. Наконец она снова повернулась к нему.
— Мне нужно вытащить тебя отсюда.
Ричер взглянул на нее. Усмехнувшись, отвернулся.
— Меня это устраивает. Чем раньше, тем лучше.
— Когда тебя хватятся?
На этот вопрос Ричер предпочел бы не отвечать. Но Холли пристально смотрела на него, дожидаясь ответа. Поэтому он, подумав, сказал ей правду.
— Никогда.
— Почему? — изумилась она. — Кто ты такой, Ричер?
Посмотрев на нее, он пожал плечами.
— Никто.
Холли продолжала озадаченно смотреть на него. Ее охватило раздражение.
— Ну хорошо, что значит «никто»?
У Ричера в голове снова зазвучал Тощий Мемфис: «устроился работать на сталелитейный завод».
— Я вышибала, — сказал он. — Работаю в одном клубе в Чикаго.
— В каком? — спросила Холли.
— В одном заведении на Южной стороне, где исполняют блюз. Вероятно, ты о таком не слышала.
Посмотрев на него, она покачала головой.
— Вышибала? Для вышибалы ты слишком умен.
— Вышибалам приходится иметь дело с самыми странными ситуациями, — пожал плечами Ричер.
Похоже, его слова Холли не убедили. Он нагнулся к запястью, проверяя, сколько на часах. Половина третьего.
— А когда хватятся тебя?
В свою очередь посмотрев на часы, Холли нахмурилась.
— Очень нескоро. Совещание начнется в пять вечера. А до тех пор ничего. Пройдут еще два с половиной часа, прежде чем кто-либо заметит мое отсутствие.
Глава 4
Прямо внутри оболочки комнаты второго этажа принимала форму вторая оболочка. Она сооружалась из новых сосновых брусьев два на четыре дюйма, сшитых гвоздями: обычная новая комната, вырастающая внутри старой. Но только новая комната получалась на фут меньше во всех измерениях, чем старая. На фут короче в длину, на фут у́же в ширину, на фут меньше в высоту.