Еще в моих ранних исследованиях, что-то около 1955 года я понял, что дельфины имеют большой мозг, больше нашего, и что их развитие выше нашего, но имеет странные и чуждые нам пути.
С 1959 по 1966 гг. я работал над проблемой установления связи с этими существами. С этой целью я использовал классические методы ловли дельфинов и их заключения в стенах лаборатории. Работа выполнялась двумя группами: в Сант-Томас и в Майями, штат Флорида. Группа в Майами в основном вела исследования на мозге. В Сант-Томасе главным образом проводились эксперименты по установлению связи с дельфинами.
Во время опытов с ЛСД в резервуаре на Виргинских островах с 1964 по 1966 гг. я натолкнулся на мощную систему понятий «идти с потоком», о следовании инструкциям гидов об ощущении пульса мира здесь, на планете Земля. Частично это пришло изнутри меня, частично из других источников, в настоящее время неведомых.
С благоговением, почтением и удивлением исследуя пространства внутри себя и в мире я обнаружил, что таким образом развивал в себе очень сильную нравственность. Эта этика начинала регулировать мою жизнь, мою позицию, мои отношения с другими и мои профессиональные обязанности. Эту этику я кратко передал в своей книге «Ум дельфинов», когда говорил, что взял перефразированное Эриком Эриксоном Золотое правило «Не делай другим то, что не хотел бы, чтобы делали тебе». Под «другим» подразумеваются и другие виды существ в этом мире.
Я закончил книгу «Ум дельфинов» в 1966 году, а в 1967 она была опубликована. Во время публикации я имел всю информацию, необходимую для выполнения инструкций двух гидов и для следования этой новой этике. Однако это следование их указаниям стоило мне множества беспокойств, многих друзей, боли моей семьи. Внезапно я понял, что должен прекратить эксперименты на дельфинах. То, что я делал и позволял делать от моего имени, стало противоположно моей ориентации и поэтому должно было быть прекращено. Если я хочу двигаться в этой области, в этих новых планах и общаться с этими новыми существами, проект с дельфинами должен быть полностью закрыт. Единственный путь, который я считал эффективным в этом отношении — это ликвидировать полностью весь действующий тогда проект работы с дельфинами и подождать несколько лет, пока не появится другой подходящий проект. Как я писал в «Уме дельфинов», новый проект означал бы полную свободу для дельфинов. Они должны были приходить и уходить только по своему желанию, а не по желанию людей. В этой книге я предлагал построить в море дом, часть которого будет затоплена, так что дельфины смогли бы войти и принять участие в «семейной жизни» этого дома. Как Маргарет (коллега), так и я пришли к этому заключению после попыток, предпринятых для установления связи с дельфинами в лаборатории, представляющей собой затопленную комнату в Сан-Томасе.
Чтобы выявить пути выполнения этого нового проекта, построенного на совершенно иных предпосылках, текущие работы должны быть прикрыты. В день, когда это ясное решение пришло ко мне и до того, как я передал его моим коллегам, один из дельфинов, бывших в Майами, перестал принимать пищу. В течение последующих трех недель, несмотря на применение мощных медицинских средств с целью вернуть ему аппетит, он был совершенно истощен и умер. Во время следующих трех недель четыре других дельфина покончили жизнь самоубийством, отказываясь есть или дышать. Прежде чем оставшиеся три дельфина также смогли бы покончить жизнь самоубийством, я решил отпустить их в море. Они были выпущены в приливно-отливный бассейн, связанный узким каналом с морем. Старшему из них было, по нашим подсчетам, около сорока лет, а остальные два были совсем юными — от трех до пяти лет. Прежде чем старый дельфин позволил молодым уйти в море, он обвел их вокруг бассейна и погрузил в воду. Они пытались выпрыгнуть, чтобы посмотреть на лодки и ответить людям, машущим им. Он знал, что это может привести к смерти в море. Многие люди держат в лодках ружья и стреляют в выпрыгивающих из воды дельфинов. Это продолжалось в течение трех часов. Когда он наконец заставил их держаться под водой, они все проплыли через туннель к морю, и это было последнее, что мы видели. Мы спрятались за стеной так, чтобы они не видели нас и не вернулись назад. За тем, что происходит, мы наблюдали через отверстие в стене.
Первоначальный план работы был основан на предпосылке, что пока мы не продемонстрируем подробно и объективно высокий уровень развития мозга дельфинов научной общественности, мы не имеем никаких надежд на то, что к нашему мнению о дельфинах как о высокоразвитых существах присоединятся другие. Они заслуживают сравнения с людьми, если не выше их. В самом начале проекта я согласился с нейроанатомами пожертвовать тремя дельфинами, так что они имели достаточно анатомического материала первоклассного качества для демонстрации анатомии мозга. Даже в то время я колебался относительно правильности такого вида опытов. Однако я санкционировал их с целью получения научных данных, чтобы представить дельфинов как первоклассные биологические организмы. Я предполагал, что это нужно для будущего, для того, чтобы наладить потом с ними самые наилучшие отношения. Однако мне до сих пор не по себе от такого оправдания. В самый разгар исследований на дельфинах мы наняли людей для работы в этой области. Мой нравственный долг состоял теперь в завершении исследования таким образом, чтобы эти люди не остались без работы. В течение последующего года всем им были найдены места. Группа, исследующая мозг дельфина, целиком переместилась в другую научную лабораторию в Бустере, Массачусетс. Свой компьютер мы отослали назад в Национальный институт умственного здоровья в Бетесде, штат Мэриленд. Накопление научной аппаратуры было причиной разлада между группой, работающей над мозгом дельфинов в их новом месте размещения, и Психиатрическим исследовательским Центром в Мэриленде, куда я переместил продолжение работ с ЛСД под легальным покровительством.
В течение 1964-1965 гг., когда я проводил эксперименты с ЛСД отношения между моей женой и мной стали невыносимо напряженными. При последующем прекращении всех работ с дельфинами она и я совершенно разошлись. Накопившееся между нами напряжение стало настолько мучительным, что появилась необходимость положить конец нашим отношениям.
Летом 1968 года появился последний доклад о дельфинах, озаглавленный «Репрограммирование производства звука дельфинами вида афалина». Он был опубликован в июле в журнале «Акустическая наука Америки».
Этот доклад изложил мою окончательную позицию в отношении существующего положения в области установления контакта с дельфинами-афалина. Были добавлены еще некоторые значительные технические подробности, о которых я писал в книге «Ум дельфинов», опубликованной раньше. Новые идеи, извлеченные из экспериментов с ЛСД, программирование человеческих биокомпьютеров и метапрограммирование мозга — все это использовалось в применении к дельфинам. Вместо использования ограниченной психологической структуры условных рефлексов, негативного и позитивного усиления и стимулов реакции, я нашел систему теорий и методик, основанную на концепции, названной «репрограммированием».
С этими теориями мы будем иметь дело на протяжении всей этой книги. Основной постулат состоит в том, что дельфин имеет очень большой биокомпьютер благодаря естественному подводу энергии и ее выводу в продолжительном блокированном состоянии обратной связи с человеком. Естественный подвод и отвод энергии его биокомпьютера усилены инструментально.