Александр Старшинов
Центурион Траяна
Книга I
Ответный удар
Часть I
Ледяная Змея
Глава I
Пленник
Дака поймали сетью. Не рыболовной, а куда более тяжелой и прочной круглой сетью ретиария[2] со свинцовыми грузиками. Поначалу на дака ринулся Кука. Но варвар как будто ожидал нападения – левой рукой отшвырнул кожаный мешок, что тащил на плече, а правой обнажил меч, да так мгновенно, что Кука с трудом сумел увернуться от кривого фракийского клинка – варвар орудовал мечом с поразительной ловкостью. Да и ростом дак был выше римлянина на целую голову. Легионер благоразумно отступил. Подбитые гвоздями солдатские калиги не скользили на снегу, что давало Куке немного преимущества – в бегстве. Однако дак не собирался кидаться в погоню. Он с видимым усилием подхватил брошенный мешок и ринулся напролом через снежную целину и оледенелые ветви кустарника. Второго легионера, который притаился за сваленными грудой и засыпанными снегом камнями, варвар не видел. В предутреннем сумраке было невозможно разглядеть, что кто-то скрывается здесь в засаде. Когда Приск выскочил из укрытия, дак замер на миг, мгновенно оценил обстановку и тут же ринулся вперед, рассчитывая на свою силу и рост. Но нанести удар он не успел… Бросок у Приска вышел удачный – сеть полностью раскрылась, опутала варвара и сбила с ног.
Лежа на снегу, пленник все еще бился, как огромная рыбина, и рычал, пытаясь кинжалом разрезать веревки. Еще несколько мгновений, и он бы наверняка освободился. Но Кука такого шанса лазутчику не дал: в два прыжка очутился рядом и огрел палкой по голове. Варвар обмяк. После этого Кука первым делом просунул руку в проделанную дыру и забрал кинжал пленника. Приск подошел и остановился рядом с добычей. Ладонь он на всякий случай держал на рукояти меча.
Кука присвистнул, осматривая трофейный кинжал:
– Хорошая работа… А лезвие… Острее, чем бритва у Молчуна! Глянь, что натворил, чуть ли не все веревки перерезал! Железо у даков отличное – я давно заметил. – Он наклонился, потянул было на себя сеть, чтобы опробовать лезвие.
– Не порти вещь, – остановил товарища Приск.
– Еще одного хочешь поймать? – хмыкнул Кука. – Не волнуйся, сегодня они вряд ли полезут. Уже совсем рассвело, значит, тайных гостей с того берега ждать бесполезно.
– Сеть оставь! – В голосе Приска прозвучала легкая угроза.
Кука недоуменно фыркнул, но уступил. Дакийский кинжал он сунул себе за пояс.
– Приложил ты его – будто быка жертвенным топором. – Приск на всякий случай поводил тыльной стороной руки у пленника под носом – не помер ли тот.
Им повезло – парень еще дышал. Значит, скорее всего, очнется. Человек с той стороны был нужен живым.
– У варваров головы крепкие, – успокоил приятеля Кука. – Недаром многие выходят против нас без шлемов… Подержи-ка его, а то вдруг он притворяется и, как только я сниму сеть, тут же вскочит, как мой природный меч по утрам.
Приск наклонился и крепко ухватил локти варвара, пока Кука выпутывал меч дака и ножны из ячеек. Только после этого легионеры вытащили пленника и связали ремнями. Впрочем, Кука опасался зря: варвар, похоже, не притворялся и в самом деле был без сознания.
– Я к воде, погляжу, что там…
Сказано – сделано, Кука тут же побежал к берегу – осмотреть место, где причаливала лодка.
Приск подумал: пустое это – и так видно: на снегу остались следы лишь одного человека. Лодка с гребцом ушла назад, на дакийскую сторону Данубия. Так что Кука, желая дакам отправиться в страну всех болезней, бродил по берегу, теряя драгоценное время.
Приск поднял мешок пленника и невольно охнул: при малом объеме тот был на диво увесист. Распуская веревки, легионер уже знал, что увидит внутри. Кожаный мешок был набит золотом, а если точнее – одинаковыми браслетами с изображением волка с оскаленной пастью. Даки – волки. И нападают они стаей – не поодиночке. Значит, гость явился не воевать.
Приск выбрал один из браслетов и надел на запястье, после чего снова затянул веревку и повесил мешок себе на плечо.
Пленник неожиданно дернулся, сначала слабо, потом сильнее. Но ремни были затянуты на славу. Извернувшись, варвар попытался лягнуть Приска спутанными ногами, но легионер вовремя отступил и в ответ пнул варвара по ребрам. Не в полную силу, но так, что парень зарычал от боли.
– Ну что, – сказал Кука, вернувшись от берега, – потащили!.. Сегодня нам повезло.
Это было правдой: накануне Малыш и Молчун упустили двоих лазутчиков. Варвары, переправившись на римский берег, исчезли, растворились тенями в темноте.
А за два дня до этого человек с той стороны реки при попытке захвата погиб. Дрался он как волк и даже сумел ранить Тиресия. После чего Молчун успокоил дака навсегда.
Уже несколько дней лазутчики переправлялись на римскую сторону в Нижнюю Мезию. Один раз либурна[3] погналась за лодкой перевозчика, но в темноте потеряла добычу из виду, ведь моряки обычно не выходят из гавани по ночам. Зато лодки с той стороны шныряли взад и вперед, ночью как днем.
– Не терпится услышать, что поведает нам варвар. Наверняка что-нибудь интересненькое! – хмыкнул Кука.
Приск с сомнением покачал головой: надежда, что дак разговорится, была слабая.
– Кстати, с сетью ты здорово управился, – хмыкнул Кука. – Может, тебе и трезубцем еще обзавестись?
Маленький отряд под началом Куки прибыл из лагеря Пятого Македонского легиона в бург на берегу Данубия несколько дней назад. Легионеры прискакали верхом. И, надо сказать, скакуны у них были очень даже приличные, на таких конях военным трибунам[4] разъезжать под стать. Все пятеро были молоды, но не новички, зато вели себя минимум как принципалы.[5] Командиром отряда значился Кука, смуглый коренастый крепыш, чья манера говорить и жестикуляция выдавали в нем уроженца Кампании.
«Прослужили лет пять-шесть, не больше, – сказал бы, глядя на них, какой-нибудь ветеран с данубийского лимеса.[6] – Успели пообтереться в лагере, но все еще сохраняют привычки юности».
В самом деле – если в Куке все еще угадывался бойкий сын лавочника из Неаполя, то в Гае Приске можно было распознать выходца из семьи как минимум всаднической, потерявшей прежнее влияние и богатство, раз юноша пошел служить в легион. Иногда в шутку товарищи называли Приска Юлием Цезарем, ибо юный Гай даже внешне походил на божественного Гая Юлия – такой же светлокожий, с темными живыми глазами.
Кука командовал контубернием,[7] но мозгом маленького подразделения являлся Приск. Тиресий – как и его мифический фиванский тезка – мог предсказывать будущее. Гигантского роста Малыш служил воплощением физической мощи. Урюмый Молчун по жестокости мог соперничать с диким зверем, хотя жестокость его никогда не бывала бесцельной.
Когда-то (как им теперь казалось, много-много лет назад) восемь недотеп-новобранцев появились в Эске погожим летним днем в последний год правления принцепса Домициана.[8] Тогда их отдали под начало Валенса, вечного центуриона пятьдесят девятой центурии. Этих восьмерых посчитали обреченными, годными разве что на то, чтобы погибнуть в первой же схватке. Но они выжили (правда, не все), многому научились и даже кое-что важное сумели совершить, о чем, впрочем, особо не распространялись.
Троих они потеряли, но начальство так и не пополнило их контуберний, однако с каждым разом приказы они получали все более сложные. Сейчас у Куки имелось при себе письмо от легата Пятого Македонского, где было сказано, что все военные части Нижней Мезии обязаны оказывать всяческое содействие контубернию пятьдесят девятой центурии легиона. Боевые когорты легиона, как и сам легат, остались зимовать в Виминации вместе с основными силами императора Траяна.[9]
7
Контуберний – подразделение из восьми человек, именно столько помещалось в одной палатке. В центурии было десять контуберниев.
8
96 год н. э. Принцепс Домициан – Тит Флавий Домициан (51–96 гг. н. э.), римский император 81–96 гг. н. э., младший сын Веспасиана. Убит в 96 году н. э.