-- Дура, -- зло бросил Игорь, расправляя плечи.
Поняв, что этот этап его жизни закончился, мужчина, зло подхватив переполненную сумку, направился к выходу.
-- Шампунь забери, -- закричала Наташа, бросаясь вслед за ушедшим. - И адрес оставь, куда манатки отправить.
Откинув голову на спинку кресла, Соня с удовольствием наблюдала за носящейся по комнатам Наташей, понимая, что только что закрылась не только дверь за Игорем, закрылась дверь разделяющая её с прошлым.
(год спустя)
В оглушающей тишине комнаты затрезвонил сотовый телефон и Максим, в неосознанном порыве, схватил аппарат и засунул его под нагретое тяжёлым одеялом тело. Соня, причмокнув губами, перевернулась на другой бок, а маленькая Ядвига недовольно сморщила лобик. Телефон продолжал приглушённо звенеть и поняв, что на другом конце связи без боя не сдадутся, Максим, не открывая глаз, встал и вышел из комнаты.
-- Ну и? Кому не спиться?
-- Максик, дрыхнешь, чтоли? А чего голос такой опухший?
-- Гузелька, шалапутка, -- радостно улыбнулся мужчина, окончательно просыпаясь. - Чего трезвонишь ни свет, ни заря?
-- Какая "ни заря"? - возмутилась собеседница. - Солнышко уже и двери, и окна выломало, а вы всё спите. Глянь на часы, одиннадцать.
-- Действительно, -- удивился Максим и радостно добавил: -- А у нас зубки режутся.
-- Так вы у дантиста? А я думаю, чего ты шипишь.
-- Какой дантист? Нам ещё делать нечего у дантиста. Просто, когда у детей зубки режутся, они становятся очень неспокойными, это больно, наверное. Так что мы уже две ночи спим по очереди. У вас-то как дела?
-- Всё нормально. У тебя папец-молодец время есть на почирикать или твоя очередь люлю качать?
-- Не знаю сколько времени мне выделит Ядвига Максимовна, но пока спит, могу поболтать.
-- Тогда начну всё по порядку. Бабушка и дедушка Ильки, собрав всю свою гоп-компанию, улетели на юг, точнее на Кипр и уже больше года носа сюда не показывают. Тимура, при всей своей сволочности, всё-таки устроили в универ, как обещали. Он теперь "господин профессор", бороду отпустил, животик, очочки нацепил и портит студентам вольницу. Но мы к нему раз в месяц обязательно наведываемся, на землю спускаем. Он, как нас увидит, сразу очочки стыдливо в карман прячет, животик втягивает, и студенты на недельку получают самого лучшего препода, потом его опять заносит.
Ну, за моего папку ты знаешь. Почти три месяца без работы болтался, искал достойную. А как сейчас с работой сам знаешь, и с достойной, и с недостойной. Он-то привык гордым быть, но это прокатит, пока ты один, а когда с тобой рядом "растущий организм", который по три раза в день в пустой холодильник заглядывает, то тут уж не до жиру. Так что Алим Анварович засунул свою гордость в тот самый пустой холодильник и поехал в Москву. Нашёл своих родственников по бабушкиной линии, а они, даром, что графы, нормальными мужиками оказались, знали про бабушку, искали её много лет и очень нам обрадовались. Так что теперь папа в городской администрации работает. Обидно, конечно, но такая она, жизнь: где классного спеца Алима Низамова и на порог не пустят, там перед потомком графа Невзорова и дверь нараспашку, и любой каприз.
Что ещё? "Колбаса" наша сидит. На её место прислали нормальную директрису. Дед Васька говорит: "даром, что в возрасте, бегает, даёт нашим прикурить не хуже молодой".
Снежана наконец со своим уродом развелась. Все нервы нам вымотал. Сначала у него, как у Пикассо, "розовый период" был: засыпал Снежку цветами, серенады пел под окном. Представляешь, позорище.
-- Почему, позорище? - улыбнулся Максим. - Ты посчитай, сколько теряет этот человек и не на такое пойдёшь. Как Снежка?
-- Держалась молодцом. Такой номер может прокатить, если есть хоть искорка чувства, а Снежка уже не знала, как от него отделаться. Поняв, что серенады не действуют, начался второй этап, не знаю, какой он там у Пикассо, а у нас, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Слёг наш партизан в предынфарктном состоянии, вызвал к себе дочь и начал ей втирать, что жить без них не может, что вены вскроет, живот вспорет и... что там у вас еще на хирургическое вмешательство?
-- Это вопрос риторический или нужно отвечать? Кстати, довольно странно с его стороны искать помощи у Илоны.
-- Так он же её видел три раза за двенадцать лет, вот и решил, что она такая-же незабудка, как и её мама. Илонка ему в двух словах и на трёх пальцах объяснила дорогу и на этом этап "скрытой партизанщины" закончился. Начался третий этап - простой пацан Игорь Поцаревич, как он есть. Просто пришёл и просто потребовал алименты.
-- Какие алименты? Илонка-то со Снежаной осталась.
-- А при чём здесь Илона? Алименты он на содержание себя любимого потребовал. Пришлось вмешаться.
-- Как?
-- Применить грубую физическую силу, -- скромно объяснила девочка.
-- Гузель, -- в притворном ужасе прошептал Максим, -- он жив?
-- Знаешь, друг наш Максик, -- девочка на несколько секунд задумалась. - Мы с Илькой, путём многочисленных опытов и экспериментов, подтвердили старую мудрую истину, -- Гузель выдержала паузу, достойную Станиславского и, звонко засмеявшись, крикнула: -- Оно-таки не тонет!
-- А у Алима со Снежаной как? - натягивая тёплый свитер, спросил Максим.
-- Никак, -- хмуро ответила Гузель и тяжело вздохнула. - Мы с Илькой губы раскатали, думали у них всё к свадьбе идёт, а они, как дети малые, сначала обзываются, потом дуются друг на друга.
-- Как обзываются? - удивился Максим.
-- По-разному. Снежка, как только папу увидит, губки бантиком свернет и шепчет так, что мёд с зубов капает: "Господин граф", в этот момент не только у папы, даже у меня все внутренности сводит. Ну и папа в долгу не остаётся, кличку придумал. Знаешь, как обзывает её? - Гузель расстроенно засопела, затем поникшим голосом закончила: -- Снежаной Филипповной.
-- Почему обзывает? Это же Снежкино имя.
-- И ты туда же, -- бросилась в атаку маленькая защитница. - Если её родители были психически неадекватны на момент её рождения, то это не повод оскорблять человека.
-- Ладно, ладно. Извини, проехали, -- тихо засмеялся Максим, заглядывая в спальню. - И в связи с этим, какие планы?
-- Погодим ещё немного и будем вмешиваться.
-- Применяя грубую физическую силу?
-- Нет. Тут Амур, с ним грубо нельзя. Придумаем что-нибудь, у Ильки на эти вещи голова варит так, что я только в сторонке стою и нервно записываю. Вот и все наши новости. Рассказывай про Ядвигу Максимовну.
Лицо мужчины озарила добрая глупая улыбка, похлопав глазами он довольно вздохнул и начал рассказ. Когда, через полчаса сведения о самом красивом и умном ребёнке иссякли, Макс удивлённо спросил:
-- Гузька, ты ещё здесь?
-- Да, -- еле слышно донеслось с другого конца провода. - Я сначала засомневалась: с тобой ли я разговариваю, а потом вспомнила, что после того, как папа меня нашёл, он тоже с полгода ходил и улыбался. Это какой-то общий вирус или этот момент у каждого проходит индивидуально? Вопрос риторический, можешь не отвечать. Ну а кроме появления на свет гениальной красавицы по имени Ядвига, в мире ещё что-нибудь случилось?
-- Да, Ирка бросила экономический факультет и под аккомпанемент папиного визга поступила на юридический. Так что скоро страна получит дипломированную мисс Марпл. А вообще, знаешь Гузька, что я понял. Что я самый счастливый человек. Неприятности меня и за шкирку, и по хребту, а счастье... когтями вцепилось и не отпускает. Впрочем, это, наверное, про нас, про всех можно сказать.
Из-за двери послышалось шуршание и Максим быстро свернул разговор. Маленькое, толстое "счастье" сонно потягивалось, намекая, что поспали, теперь можно и поесть и счастливый папа, привычно подхватив девочку на руки, понёсся на кухню, на ходу доставая коробку с детским питанием, снимая с решётки бутылочку, соску... Ядвига, уютно устроившись на руках, с царским безразличием наблюдала за приготовлениями, изредка ненавязчиво подставляя плечико для поцелуев.