Очнувшись, я застонал. Боль исчезла, но память о боли осталась. Несколько минут я пролежал неподвижно, пытаясь понять, кто я и где нахожусь, затем, собравшись с силами, поднялся и сел.
Воспоминания на миг отступили и вновь захлестнули меня. Интересно, прошли мои дубли какую-либо подготовку или нет? Ведь их память по завершении операции очистить уже не удастся. А потом я внезапно осознал, что, получив мою ментальную информацию в полном объеме, они просто-напросто погибли бы. Да и вообще, в Ромбе Вардена сгинуло гораздо больше секретов.
Вокруг что-то изменилось: такого со мной еще не бывало. Оглядев небольшую комнату, я внезапно понял причину тревоги.
Это не клиника Службы безопасности! Я сидел на узкой койке в небольшой тесной каюте. Рядом с койкой виднелась миниатюрная раковина, стандартный пищепорт. В стене напротив — встроенный туалет. И все? Или есть еще что-то?
Я огляделся внимательнее. Ну конечно, полный визуальный контроль. Дверь закрылась так плотно, что щель практически невозможно обнаружить. О том, чтобы открыть ее изнутри, нечего и мечтать. Теперь понятно, где я.
Тюремная камера.
Но, что еще хуже, я ощутил слабую вибрацию, порождаемую отнюдь не единственным источником. Само по себе это не столь уж неприятно, но я-то прекрасно знал ее происхождение. Я находился на борту космического корабля.
Я встал, испытав легкое, мгновенное головокружение, и оглядел себя. О Боже! Женщина! Типичная женщина Конфедерации, чтоб я сдох!
— Я теперь не я! — крутилось в голове. — Я один из моих заменителей!!!
Вновь усевшись на койку, я еле разобрался в сложившейся ситуации. Ведь я знал, кто я такой на самом деле, помнил каждое мгновение своей жизни…
Первоначальный шок сменился гневом — гневом и бессилием. Отныне я всего лишь копия, марионетка в руках того, кто управляет каждым моим шагом, каждой моей мыслью. Я возненавидел его, возненавидел с нечеловеческой страстью, в которой не было ничего рационального. Сейчас этот гад сидит где-то в тепле и безопасности, наблюдает за каждым моим шагом, а когда все закончится, вернется к сытой и беззаботной жизни, а я…
Они хотят забросить меня на одну из планет Ромба Вардена, захлопнуть в ловушке, как какого-нибудь преступника, заключенного отныне и во веки веков, безо всякой надежды на избавление. А что потом? Когда я выполню задачу? Внезапно меня осенило. Я ведь знаком с подобными вещами! За мной будут постоянно следить и тут же ликвидируют, стоит только сболтнуть лишнее. Вообще меня уберут в любом случае.
Здесь дала о себе знать моя подготовка; мысли постепенно освобождались от сумбура и ужаса. Я сосредоточился на том, что мне известно.
Контроль? Конечно. Да еще какой. Я вспомнил слова Крега о какой-то органической линии дистанционной связи. Ну как тебе это нравится, сукин сын? Словил кайф?
Я вновь попытался справиться с эмоциями. Все это ровным счетом ничего не значит, сказал я себе. Во-первых, я знаю, что он, то есть "я", да и вообще все люди полагали, что я проклятый сукин сын, которого следует пустить в расход.
Чертовски трудно осознать, что ты совсем не тот, кем себя ощущаешь, а всего лишь непонятное существо неестественного происхождения. Что-то вроде кентавра. Столь же трудно принять и то, что прошлая жизнь ушла навсегда. Не будет больше благоустроенных планет, казино и смазливеньких шлюшек. И денег, которым ты так привык сорить, тоже больше не будет. Но и сейчас, пребывая в прострации от открывающихся перспектив, я уже приспособился к сложившейся ситуации. Именно поэтому они и отбирали таких ребят, как я. Мы обладаем редкой способностью адаптироваться практически ко всему и везде.
Хотя тело и не было моим, я все равно оставался самим собой. Индивидуум — это память, разум, воля и характер человека, а отнюдь не тело. Самая обыкновенная линька, маскировка, сказал я себе, только на редкость совершенная.
Вплоть до того момента, как я поднялся с кресла в клинике Службы безопасности, я действительно был кем-то другим. Значительная часть моих воспоминаний и навыков исчезла безвозвратно. Прежний «я» в промежутках между заданиями был искусственным "мною". Он, этот ничтожный хлыщ, не обладавший даже постоянным существованием, всего лишь эрзац. Подлинный "я", запечатанный, как джинн в бутылке, в памяти мощных компьютеров, выпускался на волю только тогда, когда возникала необходимость. На свободе я представлял собой реальную угрозу властям Конфедерации, как и те, с кем мне приходилось бороться.