— Господа, каждый на свое место.
Сам же он, позвав Мирано, спустился с ним в нижнюю часть «Церона».
В машинном отделении, в которое они сначала попали, виднелось очень большое количество электромоторов, соединенных с каждым отдельным механизмом «Церона». Они приводились в движение общей машиной особым способом, так как нигде проводов не виднелось. У командного мостика находился небольшой экран, на который перископ бросал изображения. Оттуда вел ход в так называемое химическое отделение, где с одной стороны была прекрасно оборудованная миниатюрная лаборатория, в то время как в другой ряд резервуаров и баллонов, связанных разнообразными трубами и проводами. Оно переходило в отделение, в котором, помимо ящиков с упаковкой, характерной для взрывчатых веществ и снарядов, стояло отдельно несколько сложных и в то же время смертоносных приборов, заключенных в проволочную сетку. К одной из таких клеток подошел доктор, в то время как Мирано стал на командный мостик. Доктор за оградой наклонился над резервуаром, в который были вделаны два шарообразных контакта и из которого вел наверх, наружу через потолок каюты, кабель, одетый в разнообразные сетчатые рубашки.
— Установи прицел на маленькую дверь, — бросил доктор в сторону Мирано. Сам же он склонился над контактами, сближая и отдаляя их, причем появлялась каждый раз яркая ослепляющая искра.
— Готово, доктор, — послышался голос Мирано. Несколько передвижений колес и рычагов и резервуар наполнился янтарного цвета жидкостью. Еще несколько движений механизма, и между кабелем и шариками установилась видимая на глаз струя, как бы бежавшая от них к кабелю.
Взгляд на приборы, перевод рычага и эта струя, сделавшись багровой, потекла еще интенсивнее к кабелю.
Доктор, простояв еще несколько минут, вышел из клетки и, перейдя в другое отделение, взошел там на командный мостик.
На глазах смотревших сначала растаял лед, бывший на входе в убежище. Образовавшаяся от таяния льда вода начала испаряться, а затем через четверть часа перед удивленными глазами экипажа «Церона» вделанная на шарнирах глыба скалы вся раскалилась. Огненным пятном казалась она на бело-черном фоне массива.
Пять фигур шли по ледяному морю к переставшим уже дымиться остаткам аэроплана, не подозревая, что происходит с убежищем, покинутым ими неполных полчаса тому назад.
— На ангар! — произнес доктор и через некоторое время он сконцентрировал убийственный ток на его зияющей пасти. Когда скала, закрывавшая маленький вход, немного остыла, он снова направил покорный кабель на нее и, вторично накалившись, скала, перед тем уже расколовшаяся, распалась на мелкие камни, упавшие дымящейся глыбой на площадку.
Невидимая струя, направляемая в образовавшееся отверстие стальной волей доктора, устремилась туда, вскоре раздался ряд слабых детонаций; затем верхушка горы, как бы срезанная чьим-то ножом, поднялась кверху, раскалываясь при этом на части.
Немедленно же, вслед за тем, донесся гул, от которого, казалось, зашатались все хребты, и эти огромные блоки лавинами покатились вниз, все сметая на своем пути. Все окрестности, как дождем, засыпались маленькими и большими обломками скал. Еще эхо передавало на все лады звуки взрыва, как отчетливо, в редкие минуты тишины, стали слышны где-то вблизи стоны.
— Где пятеро, Лиза? — произнес доктор в рупор телефона.
— Они приходят с трудом в себя. Видимо, не ранены, хотя и были сбиты с ног силой взрыва.
— Тогда, — продолжал он, — пусть трое из вас втащат через люк в маленький салон стонущего наверху. Сделать это так, чтоб никто из той группы пяти человек не мог бы заподозрить наше присутствие. Стонущему наложить платок с хлороформом. Когда он проснется, мы для него будем альпинистами, случайно нашедшими его. Поняли, Лиза?
— Есть! — послышался лаконический ответ.
— Вы же, Мирано! — обратился к нему доктор, — возьмите остальных и доставьте обратно аппараты. Можете не спешить, так как тем пятерым не до нас. Посмотрите, у них от страха выросли крылья, они не идут, а летят, спеша унести отсюда свои ноги как можно подальше. С наблюдателем номер один, конечно, кончено. Я же поговорю с нашими; как не была велика их выдержка, но они, конечно, беспокоятся о нас.