Не назначались свадьбы и на второй день календ, ид или нон, который тоже считался роковым и в который полагалось делать лишь самые необходимые дела.
Следует учитывать, что в Риме свадьбы никогда не были чем-то строго необходимым.
В первые годы существования Республики молодая девушка в сопровождении матери и одной близкой родственницы проводила ночь в храме, чтобы узнать, нет ли каких-либо прорицаний, исходящих от богов, на этот счет. Позже ограничивались приходом одного жреца, сообщавшего, что нет неблагоприятных знамений, препятствующих данному браку, и далее все шло как по маслу.
Религиозный брак совершался дома, в помещении для хранения священной утвари. Невеста ждала, одетая в белую тунику, перехваченную у талии ремешком из овечьей шерсти, волосы должны были быть заплетены в косы, собранные на голове в виде башенки, поверх которой укреплялся венок из цветов майорана. К венку прикреплялась прозрачная вуаль — красная как пламя. Эта вуаль называлась nubere — в переводе «укутывать», отсюда и произошло слово nuptiae — бракосочетание. Обувь тоже была красной. Огненно-красный цвет носили и жрецы Юпитера, которым запрещалось разводиться.
Прическа невесты повторяла прически весталок. Она была символом чистоты молодой жены. В наше время цветок майорана заменила мелисса, что тоже восходит к древней традиции, как и кольцо на «сердечном» пальце. Вуаль присутствовала только на свадьбах патрициев.
Для признания свадьбы действительной необходимо было десять свидетелей. Каждый из молодоженов усаживался на свой стул, одинаковой формы и покрытый шкурой овцы, принесенной в жертву. Жрец вкладывал правую руку невесты в правую руку жениха, произносил несколько сакраментальных фраз, не забыв упомянуть, что жена должна всячески способствовать приумножению богатства мужа и участвовать во всех священных обрядах, затем совершал в честь Юноны, покровительницы семейного очага, жертвенное возлияние из подслащенного вина с медом и молоком. Фигурировала в этом обряде и пшеничная лепешка — «фар», которую приносили и показывали невесте; от этого слова и произошло название обряда «конфарреация».
Во время свадебной церемонии желчный пузырь принесенного в жертву животного выбрасывали под алтарь как символ того, что любая горечь должна быть изгнана из семейного дома.
Второй вид бракосочетания существовал у плебеев и назывался коэмпцией, от глагола emere — «покупать». В этом случае муж как бы покупал себе жену, а жена становилась его рабыней. Она продавалась ему отцом или опекунами в присутствии магистрата и пяти римских граждан, достигших половой зрелости. Желательно было также, чтобы на свадьбе присутствовал человек, взвешивавший монеты на аукционах.
Вообще-то, продажа была, разумеется, чисто символической, цена назначалась также символическая — один медный ас, то есть самая тяжелая, но и самая дешевая римская монета. Один ас равнялся примерно семи сантимам. Он делился на семис, то есть половину аса, затем на триенс — треть аса, на квадранс — четверть аса, на секстане — его шестую часть и, наконец, на стипс — двенадцатую часть аса.
Характерно, что при таком бракосочетании именно женщина приносила ас, посредством которого ее покупали, так что в реальности выходило, что вовсе не муж покупал жену, а наоборот.
В ходе церемонии молодожены задавали друг другу вопросы в присутствии претора.
— Женщина, — спрашивал муж, — хочешь ли ты быть матерью семьи моей?
— Хочу, — отвечала женщина.
— Мужчина, — спрашивала она, — хочешь ли ты быть отцом семьи моей?
Подобные вопросы никогда не задавались знатной девушке. Знатная дочь была матроной, девушка из народа — матерью семьи. Слово семья (по-латыни фамилия») напоминало о рабстве — ведь и раб тоже был членом семьи.
В знак подчинения, на которое соглашалась девушка, один из свидетелей разделял ее волосы наконечником пики, шесть раз проводя острием по голове. Затем юноши поднимали невесту на руки и несли ее от трибунала претора до семейного дома с криками:
— К Таласию! К Таласию!
Мы уже объясняли значение этих выкриков. Но прежде чем они добирались до дома, невеста останавливалась перед одним из алтарей ларов[245], которые встречались на каждом перекрестке. Молодая жена доставала второй ас и жертвовала богам. Едва войдя в дом, она тут же направлялась к пенатам, домашним богам, доставала третий ас и жертвовала им.
Таким образом, бракосочетание у римлян было двух видов, и все обряды строго соблюдались, хотя в целом бракосочетание считалось лишь одной из форм простого объединения и было действенно ровно столько, сколько устраивало объединившихся. Если союз давал трещину, можно было развестись.
Ромул издал закон, позволявший прогнать свою жену, если та отравила своих детей, сделала копию с ключей мужа, изменила мужу или пила еще бродившее вино.
Отсюда и появился в Риме обычай — целовать женщин в губы, чтобы убедиться, что жена не пила вина. Этим правом — ибо это стало уже больше чем просто привычкой — пользовались все мужчины в доме, от мужа до двоюродных братьев.
В году 520 от основания Рима некто Спурий Карвилий Руга, воспользовавшись правом, предоставленным законами Ромула и Нумы, прогнал свою жену только за то, что она была бесплодна. Единственный пример, подобного рода на протяжении пяти веков.
Однако верно и то, что если муж прогонял жену без веских на то оснований, половина его состояния переходила ей, вторую половину жертвовали храму Цереры, а мужа приносили в жертву духам тьмы. Жестоко, но почитайте «Жизнеописание Ромула» Плутарха.
Спурий Карвилий Руга прогнал свою жену, Катон развелся со своей.
Развод назывался «диффарреацио» — то есть действие, противоположное конфарреации.
Существовало не только два вида бракосочетания, но и две формы расторжения брака. Первая происходила на глазах у жреца и семи римских граждан, достигших половой зрелости. Один из вольноотпущенников приносил таблицы с текстом брачного контракта и разбивал их перед присутствующими. Затем, возвратившись в дом, муж отбирал у жены все ключи и говорил:
— Женщина, забери свои вещи и прощай! Ступай отсюда!
При браке путем конфарреации женщина брала свою долю и уходила, если поводом к разводу служили недостатки мужа; если же развод случался по ее вине, муж имел право удержать часть ее доли: например, одну шестую за каждого ребенка и так до половины ее доли; дети же оставались у мужа.
Существовала статья закона, согласно которой жена теряла всю долю — в том случае, если она изменила мужу. Тогда, перед тем как прогнать ее, муж снимал с нее столу и накидывал ей на плечи столу куртизанки.
При бракосочетании путем коэмпции союз скрепляла купля-продажа; продажа же и расторгала его, но все это опять чисто условно.
Итак, в Риме существовало три формы расторжения брака: изгнание, что было для женщины страшным бесчестьем; развод по обоюдному согласию, имевший место в любом случае, за исключением убийства, совершенного одним из супругов; и наконец, возвращение женщины ее родителям, как знак возвращения ее прежним хозяевам. Так возвращали прежним хозяевам раба, если он почему-либо не устраивал нового владельца.
В последние годы Республики изгнание, развод и возвращение стали обычными явлениями. Так, Цезарь прогнал свою жену из одного лишь опасения, что ее могут в чем-то заподозрить.
Чаще всего муж даже не давал никаких объяснений.
— Почему ты прогнал свою жену? — спрашивал римский гражданин одного из своих друзей.
— На то были причины, — отвечал тот.
— Какие же причины? Разве она не была скромной и честной? Разве не была молодой и красивой, разве не родила тебе здоровых детей?
Вместо ответа разводившийся вытягивал ногу и показывал сандалию тому, кто задавал вопрос.
— Разве эта сандалия не красивая? Не новая? — отвечал он вопросом на вопрос.
245
Лары — древнеримские божества, охранявшие домашний очаг, а также хозяев дома во время полевых работ и путешествий.