Однажды, 23 января, Ортик явился в «Прекрасную Колесницу» переговорить с господином Сержем, Жаном и его отцом относительно возвращения на родину. На самом деле он хотел разузнать намерения пленников, если Чу-Чук позволит им покинуть Котельный.
— Сергей Васильевич, — спросил он, — когда вы уезжали из Порт-Кларенса, вы собирались перезимовать в Сибири?
— Да, — ответил господин Серж, — мы решили добраться до какого-нибудь местечка и дождаться там весны. А почему вас это волнует, Ортик?
— Просто мне интересно, вернетесь ли вы к первоначальному маршруту, когда эти проклятые варвары отпустят вас на свободу…
— Ни в коем случае. Это только удлинит наше и без того затянувшееся путешествие. По-моему, разумнее направиться прямиком к российскому берегу и затем выйти к Уралу…
— То есть до севера Уральских гор?
— Да, это самый короткий путь, — подтвердил господин Серж.
— А ваш фургон, Сергей Васильевич? — Ортик явно хотел что-то выведать. — Вы его оставите здесь?
Господин Каскабель, очевидно, понял смысл вопроса и поторопился вмешаться в разговор.
— Оставить «Прекрасную Колесницу»? Конечно нет, если только я раздобуду упряжку… скоро, надеюсь…
— У вас родилась идея? — удивился господин Серж.
— Пока нет, ни малейшего намека. Но Корнелия не устает повторять, что идея обязательно придет, а Корнелия никогда не ошибается! Превосходная женщина, господин Серж, и очень хорошо меня знает!
Все тот же удивительный господин Каскабель, все так же верящий в свою звезду и не желающий верить, что четверо французов и трое русских не обведут вокруг пальца одного Чу-Чука!
Господин Серж перевел Ортику ответ господина Каскабеля.
— Однако, чтобы забрать фургон, — не унимался русский матрос, которого, похоже, особенно занимал этот вопрос, — вам понадобятся олени…
— Вы совершенно правы.
— Неужели вы думаете, Чу-Чук их даст?
— Я думаю, господин Каскабель найдет какой-нибудь выход.
— И тогда вы попытаетесь добраться до сибирского берега через ледяное поле?
— Верно.
— В таком случае, Сергей Васильевич, надо выйти до ледохода, то есть через три месяца…
— Да, конечно.
— Но как?
— Может, туземцы согласятся отпустить нас?
— Не верю, ведь нам нечем заплатить выкуп!
Господин Каскабель, которому передали ответ Ортика, вдруг сказал:
— Если только не заставить этих невеж…
— Заставить, — спросил Жан, — кто же сможет их заставить?
— Обстоятельства!
— Какие обстоятельства, отец?
— Да, в этом все дело… Обстоятельства, сын мой, обстоятельства!
И он отчаянно зачесал в затылке, безуспешно пытаясь извлечь оттуда какую-нибудь идею.
— Друзья мои, — обратился к ним господин Серж, — главное мы знаем, что ни при каких условиях туземцы не согласятся вернуть нам свободу. Но что, если попытаться обойтись без их согласия?
— Можно попытаться, господин Серж, — ответил Жан, — но тогда нам придется бросить «Прекрасную Колесницу»!
— Не говори так, Жан! — вскричал господин Каскабель. — Ты разбиваешь мое сердце!
— Ну, подумай сам, папа!
— Нет!… «Прекрасная Колесница» — наш боевой товарищ! Под ее крышей ты, сынок, появился на свет!… Бросить ее на милость этих амфибий, этих…
— Мой дорогой Каскабель, — попробовал успокоить его господин Серж, — мы приложим все усилия, чтобы заставить туземцев отпустить нас подобру-поздорову. Но поскольку сто против одного, что они никогда не пойдут на это, нашим единственным спасением остается побег. Можно обмануть бдительность Чу-Чука, только оставив…
— Дом Каскабелей! — умудрился прорычать почтенный глава семейства, хотя в его словах не было ни одного «р»!
— Отец, может, найдется другой путь к спасению, который все уладит…
— Какой путь?
— Почему бы одному из нас не попробовать добраться до материка и предупредить русских? Господин Серж, я охотно…
— Никогда! — живо ответил господин Каскабель.
— Нет… не делайте этого, — не менее живо отреагировал Ортик, когда господин Серж перевел ему предложение Жана.
Господин Каскабель и матрос сошлись во взглядах; но если первый думал об опасности, которая угрожала со стороны русской администрации графу Наркину, то второй смертельно боялся сам попасть в руки ее агентов.
Только господин Серж посмотрел на предложение Жана с другой стороны.
— Я очень хорошо тебя знаю, мой храбрый мальчуган, — сказал он, — и от души благодарю за то, что ты готов пожертвовать собой ради нас всех! Но боюсь, жертва будет напрасной. В разгар полярной зимы пускаться одному в путь через льды, пройти сотни лье от Котельного до материка, — просто безумие! Ты погибнешь в дороге, мой бедный малыш! Нет! Друзья мои, мы не станем разлучаться, и, если когда-нибудь нам суждено покинуть Ляховский архипелаг, мы покинем его все вместе!