— Мне все понятно. Я пошел?
— Да. Вечером позвонишь.
Саша вышел на улицу. Снаружи ветер швырял в лицо горстями мокрого снега, и он натянул капюшон. Около его машины стояла вишневая «шестерка» Соколова, рядом — сам Мишка, Яковлев, ВДВ и Серега. Вот и чудесно: весь штаб будущей ясеневской группировки в сборе, никого не надо вызывать. А налет на автопоезд лучше провести с од-ними ветеранами — к ним он притерся до конца.
* * *
Прищурившись на серое декабрьское солнце, Алексей неожиданно подумал, что летом здесь должно быть необыкновенно красиво. Наверное, даже красивее, чем в Запорожье, хотя город располагался всего в десятке километров к югу. Поля зеленые, придорожные посадки серебристо-
Изумрудные, и по обе стороны — разноцветные украинские села... А какие женщины в этих селах!
По иронии судьбы он ни разу не проезжал Симферопольскую трассу летом. Двадцать лет бегает «дальним боем» — и ни разу летом. Зато зимой — обязательно. И в этом мотеле его давно запомнили. С каким бы экипажем он ни ехал — администратор всегда узнает. И поселяет в один и тот же номер. Вроде как второй дом у него появился.
На крыльцо вышел Юрка, недовольно посмотрел вокруг. Юрка всегда всем недоволен, он был законченным пессимистом, и даже тогда, когда все шло просто замечательно, настороженно ждал неприятностей. Но вместе с тем лучшего партнера по каравану Алексей не знал. Во - первых, Юрка был старым и опытным водилой. А во-вторых, из его хронического пессимизма как-то очень логично вытекала осторожность. Юрка всегда был готов к худшему и всегда старался от этого худшего подстраховаться. Надежным он был человеком, вот что.
— Пора? — спросил Алексей, глядя на небо.
— Да-а, нечего тянуть. А то до Харькова засветло не добежим.
Не торопясь, они дошли до стоянки; их машины, точнее «Шкода» Алексея, заметно выделялись новизной и ухоженностью среди фруктовозов-частников. Алексей прогрел двигатель, вывел тягач на трассу; Юркин «МАЗ» примостился позади — ага, не понравилось ему вчера идти «впередсмотрящим».
Кряхтя, в кабину забрался тучный Володька-экспедитор, за ним легко поднялся охранник Ремир. Алексей протянул уже было руку к рычагу КПП, когда сообразил, что лучше справить кое-какую нужду сейчас, чем останавливаться через двадцать километров, когда будет невтерпеж.
— Сейчас приду, — кивнул он Володьке.
Спустился вниз, вразвалку зашагал к мотелю. По дороге ему пришло в голову, что неудобно просить молоденькую секретаршу в мотеле, чтобы она пустила его в номер или в служебный туалет. Поэтому, дойдя до здания, свернул за угол. Облегчившись, решил сократить путь и пройти через стоянку.
Его ленивые размышления были прерваны резкими криками хотя и на русском языке, но с характерными гортанными интонациями. Интересно, с кем на этот раз сцепились «черные»? Между собой по-русски лаяться не стали бы. Надо глянуть.
Все понятно. Два низкорослых азербайджанца, из тех, кого сами кавказцы называют «зверьками», теснили к кабине ближайшего тягача щуплую девочку, яростно дергая ее за одежду и размахивая руками у нее перед носом. Девочка явно была плечевой, стоило взглянуть хотя бы на ее растрепанные волосы, опухшее от бессонной ночи лицо и потертую, явно не по сезону одежку. На кавказцев она смотрела затравленно, на ресницах дрожали слезы, она пятилась, прижимая к груди маленькую старую спортивную сумку.
Алексей тяжело вздохнул. Господи, ну куда смотрят родители таких девчонок?! Мало, что ли, их по весне в придорожных канавах находят после таких «забав»... И эта тоже хороша — будто не знала, что происходит с плечевыми на стоянках кавказцев. Сначала трахают всем аулом — надо же, чтобы веем «братьям» поровну досталось, а то вдруг кто-нибудь обидится, — потом выбрасывают. Как правило, мертвую. И на что надеялась?
Нет, нельзя ее оставить. Пусть она сама виновата, но все ж живое существо. Алексей подошел к ним.
— Об чем спор? — лениво поинтересовался он.
Ближайший к нему азербайджанец обернулся. Обычный «зверек» — одежда безумно грязная и старая (все экономят, будто денег на нормальные шмотки не хватает), коротко и клоками острижен, до бровей зарос черной шерстью, а откуда-то из глубины черепа сверкают глазенки-угольки. Почему-то хотелось назвать его Ахметом.
— А ты чего? — Он шагнул-скакнул в сторону Алексея, угрожающе дернул рукой. — Тэбе чего надо? — повысил голос, переходя почти на крик.
Алексей даже не шевельнулся. Не впервые видел такого, прекрасно знал, что с мужчинами «зверьки» лезут в драку только тогда, когда их соберется не меньше аула. А до тех пор стараются взять соперника криком.