Всем честолюбивым помыслам, — а ведь каждый считал себя не менее сильным, чем Артур, забывая о том, что такая сила воли дана единицам и что в криминале есть «быки» и «шестерки»... Сколько из них, жгуче завидуя преступнику, вымещали на нем ярость за собственное ничтожество? Кто-то нашел в себе силы подавить зависть, постараться стать выше своих слабостей, но таких оказалось мало, и никому из них до конца жизни не было дано забыть Артура...
А он видел их насквозь. Он демонстрировал, что убийца может стать выше их: Артур начисто был лишен зависти, этого ядовитого и разъедающего душу чувства. И они приходили в бешенство уже потому, что бандит разоблачил их сокровенные желания, тс, которые они прятали даже от себя, и смеялся над ними.
Артура препроводили в Бутырскую тюрьму, мгновенно загудевшую, как пчелиный улей. Там почва была подготовлена основательно, Артура Джордано — как на прощание окрестил его Маронко — уже ждапи и в подлоге уличать не стали. Все стукачи исправно докладывали, что взяли именно лидера бслясвской группировки, а не подставное лицо, к Артуру относились с должным уважением. Те, кто знал истинное положение дел, язык за зубами держали крепко.
А Организация вернулась к прежней жизни. Все крутые личности Москвы знали, что беляевских разгромили, но не до конца. Чтобы проверить их боеспособность, на их тер-ритории было совершено несколько налетов; все выпады были без особого труда отбиты командой, чей лидер представлялся союзником Ученого. Кто он, узнать не удалось — он всегда был в маске. Несмотря на явную способность союзника удержать ситуацию под контролем, Ученый и его «офицеры» решились на достаточно неожиданный и беспрецедентный шаг. Они объявили аукцион для лидеров «черной дюжины» — крупнейших группировок Москвы, в число которых входила и беляевская.
Лидеры «черной дюжины» были оповещены, что Ученый, дабы сохранить силы и средства, намерен разом... распродать львиную часть своих зон. Идея понравилась — в самом деле, зачем драться? В конечном счете разборки обходятся дороже торгов. Дипломатия и мафии не чужда; и
Бандиты не станут стрелять, пока есть шанс добиться своего путей мирных переговоров. Истинная цена крови очень высока. Это и оружие, и взятки, и риск «засветиться», и похороны, причем часто хоронят не тех, кого следовало бы... К тому же на аукционе, поскольку соберутся все лидеры, можно будет обсудить и другие наболевшие вопросы.
Но не только лидерам «черной дюжины» готовил сюрприз Ученый. Сначала он шокировал собственных «офицеров». Сухо, размеренным тоном он сообщил, что при сложившейся после провала Аспиранта обстановке был вынужден пойти на крайние меры — предоставление автономии ясеневскому крылу. В наступившей тишине Хромой севшим голосом спросил: «Цезарь, ты совсем ох...ел — откалываться в такую минуту?» Маронко, пропустив матерщину мимо ушей, объяснил: «Борис, оставь его. Это мое решение, а не его желание. Не хватает базовых районов. По элементарному расчету, я должен либо расформировать отряд Алексея окончательно, либо дать Саше возможность искать необходимые ему средства самостоятельно. Второе решение таит в себе много выгод, поскольку он, не откалываясь, снимает с нас часть проблем. Не забывайте, что ему еще надо добирать людей». Кричали, спорили до хрипоты — Маронко, как всегда, не вмешивался, — Хромой налетал на всех, требуя ответа на вопрос: если уж встал запрос об автономии одного из отрядов, то почему свободу получил Цезарь? Слон гулким басом доказывал, что это экономически выгоднее: крупный район Цезарь на данный момент удержать не может — людей мало. То есть ему, чтобы срочно доукомплектовать бригаду, придется залезать в «черную кассу» Организации, а она нужна для арестованных. А в том случае, если он начнет бомбить на стороне, он сам себе заработает, не обременяя Организацию. Цезарь вмешался, утверждая, что способен удержать любой базовый район, но дело во внешней политике... Когда все вволю наорались и наговорили гадостей друг другу, Маронко сказал: «Существуют и экономические, и политические причины. Каждый из вас по-своему прав. Дело в том, что я намеренно дал автономию самому малочисленному отряду, чтобы не произошло ослабления Организации. Если Саша взбунтуется, решив отколоться полнос-тью, мы легко заставим его подчиниться. Но не так будет с