Валера давился от смеха.
— И как ты выкрутился? — спросил Чех.
— Обыкновенно. Я сказал, что предпочитаю раздеваться самостоятельно, и, как только она руки убрала, отпихнул ее и пулей за дверь. Штаны в лифте застегивал.
Обмениваясь шутками, они спустились по лестнице. Вот и все, закончилась новогодняя история, деньги получены. Мишка говорил, что за Журавельниковым можно было и не следить. Он быстренько собрал нужную сумму, созвонился с Маронко, тот ему сказал, что с его семьей все в порядке, с дочкой Цезарь даже на елку ходил в Кремль — пришла ему в голову такая блажь, — и накануне ночый тот пригнал полную машину денег.
Они приехали в Беляево — Журавельников, естественно, деньги привез посреднику, и от него уже утром деньги перевезли к Маронко в квартиру - - на входе привычными жестами сдачи оружие, прошли в комнату. Маронко сидел на своем любимом диване один.
— Здравствуйте, — он усмехнулся. — Деды Морозы, которые сами за подарками ходят.
— А что бы и не сходить за таким подарком? — Саша показал на четыре объемистые сумки, скромно стоявшие в углу у телевизора. — Наше?
Ваше, - кив;л Маронко. — Кстати, раз уж ты здесь: вопрос с практикой от институт можешь считать решенным. Я созвонился с твоим деканом — очень милая женщина, надо сказать. Так что в феврале тебя ждет мой старший экономист. Может быть, даже реформу застанешь.
— А, с Калифорнией общий язык нашли?
Речь шла о реконструкции легальных предприятий Маронко и основании СП с калифорнийским бизнесменом Биллом Питерсом. Разговоры об этом ходили уже давно, и вот теперь идея приобрела четкие формы.
— Да, и даже приблизительная программа действий выработана.
— В добрый час. Так, разбираем поклажу, — скомандовал Саша.
Сумочки, хотя Валера точно знал, что в них лежит бумага, были увесистыми. ВДВ подхватил одну, критически осмотрел ремень и неожиданно спросил:
— Как вы думаете, сколько миллионов нужно, чтобы убить человека?
— Смотря в каких купюрах деньги, — отозвался Чех. - Но такой сумочки вполне хватит, особенно если сбросить ее клиенту на голову этажа с третьего. Представляете заголовок в газете: «Убит миллионом рублей»?
В этих четырех сумках находилось два с половиной миллиона. Валера знал, почему им в этот раз выдали так много — тридцать процентов с основной суммы и больше половины неустойки. Эти деньги предназначались для создания собственной технической базы и «черной кассы» ясеневской группировки. Это был фундамент их независимости. И об этом не стоило распространяться даже с ветеранами бригады Цезаря. Маронко впервые предоставил им льготы.
Из Беляева они поехали в Текстильщики к подпольному миллионеру по прозвищу Банкир. Он был известен всей Москве тем, что имел надежный канал бесперебойного по-ступления валюты. Его никто не трогал — к нему ездили менять деньги люди из всех группировок, и если бы его грабанули, недовольные представители других команд не замедлили бы посчитаться за общего кассира. Да и воры - одиночки старались держаться от него подальше.
После визита к Банкиру две больших сумки сменились одной средней с зеленоватыми бумажками. Вторую половину он обещал поменять через пару недель — сумма-то не маленькая. Деньги привезли в цезаревскую квартиру-крепость, и затем Валера уже вдвоем с Александром поехал за заложниками. Чех и ВДВ разошлись по домам.
Алевтина приставала к Сашке в открытую, не стесняясь ни Валеры, ни стоявшей рядом Вики, она готова была в
Буквальном смысле слова изнасиловать бедного Матвеева. Смотреть на ее ужимки было противно.
— Давай, Алевтина, собирайся, — сухо приказал Матвеев.
— Куда?
— Домой, к мужу.
— Что, так быстро? — едко спросила она. — Неужели он замял дело?
— Он вернул деньги.
— Как? — Алевтина опешила.
— Так. Его нашли.
Алевтина разахалась, Валера мигнул Вике — мол, не мешало б ускорить процесс сборов. Журавельникова надоела решительно веем, и не успели они покурить, как чемодан уже стоял у дверей, Вика натягивала на Альбину рейтузы, а Алевтина с видом оскорбленного достоинства пыхтела у зеркала, застегивая шубу.
В лифте она опять бесцеремонно прижалась к Сашке, тот неожиданно улыбнулся и наклонился к ее уху. Не надо было прислушиваться, не надо было видеть вытянувшееся лицо женщины, чтобы понять, какую длинную и виртуозную фразу Матвеев сказал после слов «Шла бы ты...» — он всегда говорил мерзости с обворожительной улыбкой. Она хотела отвесить ему пощечину, он перехватил ее руку и посоветовал оставить тумаки для мужа.