На подлокотнике кресла рядом с Соколовым примостился Серега, лак и оставшийся маленьким и худеньким. Серега, между прочим, был очень жестоким. Трупы, их части и кровь в любом количестве после морга и анатомички его не смущали абсолютно. Вот за Яковлева Саша беспокоился больше всего. Он был отчаянно смел, самолюбив, азартен, в драке доходил до аффекта, но садизм противоречил всей его натуре. Для себя Саша решил, что любой ценой удержит Яковлева подальше от этого приказа.
Он обвел комнату глазами и, к своему удивлению, увидел, что почти все стараются подавить отвращение. Н-да, смерть Артура будет уроком для всех - - и для врагов, и для членов Организации. И нет никаких сомнений, что такой приказ будет отдан — еще никто не слышат, чтобы Ученый не сдержал своего обещания. Предупредил — значит, так оно и будет.
— Думаете, слишком жестоко? — тихо, с угрозой спросил Маронко. Его взгляд был полон ледяного презрения. - Пойдите, взгляните на то, что осталось от Артура. Они взяли опущенного в камеру — для утехи, — но этого им показалось мало, поэтому они поиздевались над трупом.
За одно мгновение атмосфера в комнате накалилась до предела, хотя никто не издал ни звука. Казалось, еще одно слово Маронко — и помещение вспыхнет десятком молний. Саша заметил, как грозно сдвинул густые брови Вахо, как затрепетали ноздри едва справлявшегося с яростью Хромого, как побелели костяшки кулаков Слона. Белого Саше не было видно, но он имел все основания полагать, что Белый не остался равнодушен.
Артур... Они все знали его, кто боялся, а кто и любил — как ясеневский молодняк, например. Мало того, что эти козлы забили его до смерти, так еще поизгалялись над тру-пом... Падлы, опустить его живым у них, десятерых, мочи не хватило, а хотелось так, что даже смерть не остановила.
Яковлев поднял голову, его глаза недобро блеснули. Нет ром ко окликнул Хромого:
— Борис, я хочу поделиться одним секретом. Классная пьпка. В задницу вставляется трубка на глубину сантиметров двадцать, только осторожно, чтоб кишки не порвать. И через трубку внутрь загонягся какое-нибудь крупное кусачее насекомое. Скажем, жук, а лучше — два или три, чтобы они дрались между собой. В Афгане бандиты для этих целей саранчу держали и запускали десятками. А трубку потом вытаскивали, чтобы вся эт а живность наружу выползти не могла. — Он помолчал, его лицо на мгновение исказила судорога. — На моих глазах человек сам себе внутренности
Вырвал — боль безумная. А вам, наверное, перед таким опытом будет лучше связать клиенту руки.
У Хромого вытянулось лицо — никак он не ожидал подобной ремарки именно от Яковлева. А Саша уже ничему не удивлялся.
— И много ты таких фокусов знаешь? — поинтересовался Белый.
— Толя, инквизиторы столько не знали, сколько я всего за две недели плена увидел. У меня самого на спине живого места нет — меня колючей проволокой секли.
— Ну, ради такого случая и я своими секретами поделюсь, — вставил Корсар. — Я тоже знаю не одну феньку из ассортимента китайских палачей.
— Послушайте, зачем нам мастера Хромого? — с мрачным восторгом спросил Слон. — У нас разведчики любого умника из гестапо за пояс заткнут, тем более что гитлеровцы не отличались изобретательностью.
— А затем, что я сам не собираюсь этим заниматься, — ответил Валерка. — У меня зла столько, что я убью слишком быстро. Пусть этим занимается тот, у кого темперамент похолоднее моего.
— Делайте с ними все, что хотите, — неестественно мягко сказал Маронко. — Они ваши. Шесть человек объявлены вне закона. Я также снимаю все ограничения в отношении тех, кто попытается их спрятать — в отношении мужчин старше пятнадцати лет, разумеется, если они осведомлены об истинном положении вещей. Женщин не убивать и не калечить, но любым другим способом поучить можете. До того момента, как они все — считая того, которого поймали люди Гончара, — будут в сборе, ничего серьезного с ними не делайте. Поиграйте, но оставьте и другим. Держать их будем в квартире на «Академической» — Толя, позаботишься об охране. А вот, — он наклонился, вытащил из ящичка стола шесть папок, раздал всем разведчикам, — досье на наших беглецов. Заранее ищите двух человек, которые продавали бы мясо на рынке.
— А разделывать их надо живьем, — медленно и громко сказал Серега, заглядывая Мишке через плечо в его блокнот. Все затихли, тогда он пояснил: — Иначе мясо будет отравлено трупным ядом, и мы перетравим кучу невинного народа. Кровь-то нашим подопечным никто сливать не
Будет, поэтому разделывать надо живьем, чтобы она сама стекла.
— Э, а у меня рацпредложение, — не удержался от ремарки Саша. — Зачем кости и кишки на помойку выкидывать? Привезти и вывалить на мостовую перед Петровкой, 38. А что? Пусть все видят, каково с нами связываться.