Телефонный звонок. Сначала Таня подумала — показалось. Оторвала голову от подушки, прислушалась. Второй звонок в тишине спящей квартиры прозвучал требовательно и нахально. Таня подскочила к аппарату, сняла трубку: - Да?
Молчание.
— Я слушаю вас.
Тишина. Слова тонут, как в тумане.
— Я внимательно вас слушаю, — зло повторила Таня.
Ноль внимания. Будто там ее не слышали.
— Не надо хулиганить по ночам, — сказала Таня и повесила трубку.
Наверное, ничего более глупого сказать было нельзя, мимоходом подумала она. На всякий случай постояла у телефона — может, шутники не угомонились, еще разок по-звонят? Звонков не было; поежившись — в коридоре сквозило, — Таня отправилась в постель. Посмотрела на часы — без десяти два ночи. И замерла — «немой» звонок в то же время, что и прошлой ночью. Ей стало немного не по себе, в голову почему-то полезли нехорошие мысли. А что, если убийцы считают ее опасной свидетельницей и начали охоту за ней?
Уснула она только под утро. И проснулась от мутного кошмара: ей снилось, что они в тот момент были вместе, Сашка упал, а она обернулась. Там стоял Витька и, хохоча, целился в нее из большого пластмассового пугача. Тане стало жутко, она метнулась в сторону, но мертвый Сашка крепко схватил ее за ноги, закричал: «Мы умрем вместе —, ты же хотела быть со мной». Она вырывалась, Витька приближался, а она никак не могла проснуться... В ужасе, в ледяном поту, со слезами на глазах она села на кровати, отчаянно мотая головой — чтобы быстрее сбросить с себя остатки липкого сна. Все понятно — одеяло намоталось на ноги, поэтому она и не могла вырваться из Сашкиных рук во сне.
Спать ей больше не хотелось. Она поднялась, с неохотой начала собираться в институт. Может, не ходить? Как это, наверное, тяжело — молчать и делать вид, что все нормально. Лгун Васин с идиотским весельем опять начнет убеждать ее, что Сашка в больнице, и ей будет очень хотеться ему верить, но через правду не перешагнешь... Нет, надо ехать - он должен передать записку Соколова. Да, хорошо бы с ними встретиться — с Мишкой, с Валерой. От них не надо таиться, с ними не надо притворяться, они испытывают те же чувства, что и Таня, — ведь они потеряли самого близкого друга.
На первой паре Васина не было. Таня решила, что если он не появится и на второй, то с третьей она сбежит. Но вот и вторая пара прошла, а Толика не было. Несмотря на нестерпимое желание побыстрее отделаться от шумных однокурсников и уединиться в маленькой комнатке у себя дома, Таня ждала. И ожидание оказалось не напрасным — Толик соизволил явиться. С красными от предвесеннего сырого ветра щеками, улыбка — до ушей... Как же было омерзительно его оживление. Он протолкался к Тане, взял под локоть, отвел в сторону. Таня хотела отойти еще дальше, чтобы никто не слышат их разговора, но Толик упорно
Не понимал ее намеков. Он стоял, копался в карманах и растерянно приговаривал:
— Куда же я ее дел? Точно помню, что не оставил дома... Или оставил?
— Толик, в какой больнице они лежат? — тихо спросила Таня.
— В седьмой, я же тебе уже говорил.
— Ага. И Сашка в реанимации. С язвой желудка, которой — тебе это известно не хуже меня — у него никогда не было.
Толик удивленно воззрился на нее.
— Я тебе сказал то, что услышал от Соколова. Ему, наверное, лучше известно, чем болеет Матвеев.
Он говорил громко, не стесняясь, и Таня одернула его:
— Потише, не ори так. И ты Матвеева не видел, да?
— Нет, к нему же не пускают. Мишку видел, а Матвеева — нет.
— Но он же умер!
Толик вытаращил глаза.
— Кто тебе это сказал?!
— Да слухом земля полнится. Вся Москва неделю только об этом и говорит. — Стремясь уличить Васина во лжи, Таня для убедительности приврала сама.
— Не знаю. — Толик смутился, отвел глаза, чем еще больше укрепил Танины подозрения. — Я ничего такого не слышал. Да ну, Тань, этого не может быть. Кто он такой, чтобы о нем вся Москва трепалась? Добро бы политик был, или журналист, или спортсмен, а то — студент. Потом, не станет же Соколов врать!
К ним подошла Лика Колесникова, которой Толик последнее время усиленно строил глазки, взяла его под руку, осведомилась:
— О чем это вы секретничаете?
Не успела Таня и рта раскрыть, как Васин ляпнул:
— Какие секреты... Матвеев в больницу загремел, а Та - нюха почему-то решила, что он умер. Да еще говорит, что об этом вся Москва знает.
— Я не знаю, — елейным голоском пропела Лика. — Уже не вся.
— Ты понимаешь, о чем я говорю, — сказала Таня.
— Да ничего я не понимаю! — взорвался Толик.
На шум подошли еще две девчонки — Светка Никитина и Кира Левина. Таня ненавидела их с первого курса — что Лика, что Светка с Кирой были самыми большими сплетницами в институте.