— Давайте по порядку, — распорядилась Лика. — Матвеев все-таки в нашей группе учится, так что это не одной Кудрявцевой касается. — Она метнула в Танину сторону насмешливый взгляд из-под отягощенных французской тушью ресниц. — Итак, Матвеев в больнице. Или умер.
— Как — умер? — ахнула Кира.
События принимали нежелательный оборот. Таня хотела уйти, но Светка властно удержала ее. Лика продолжала:
— Это Кудрявцева так говорит. А с чего вы вообще все это взяли? Может, он прогуливает? Или опять в командировку поехал?
— Он сейчас не работает, — сказала Таня.
— Работает, дорогуша, — вставила Светка. — Это даже я знаю. По трудовому соглашению, уже год. Девчонки, между прочим, не кем-то, а старшим менеджером, и знаете где? Я почему знаю — мой парень в деловом плане очень Сашку интересовал. Я их знакомила.
— Это не важно, — перебила Лика. — Вернемся к основному вопросу. Начнем вот с чего: кто-нибудь за последнюю неделю видел Матвеева? — Она обернулась к группе и повторила вопрос.
Теперь стало еще хуже, потому что их обступила вся группа. Все толкались и переспрашивали, что произошло. Матвеева, естественно, никто не видел.
— Тихо, — сказал Толик. — Мне в прошлый вторник звонил брат Матвеева, и он сказал, что Сашка в больнице. Я думаю, после новогодней дискотеки его брата запомнили все.
Да уж, пара была еще та. И номера они откалывали такие, что внимание на них обратили все. А как они танцевали рок-н-ролл с девчонкой со второго курса! Та была профессиональной танцовщицей, но на их фоне смотрелась куда слабее...
— Вот поэтому я и уверен, что Матвеев в больнице. А Таня говорит, что он умер. Откуда у нее такие данные, не имею ни малейшего понятия.
— Да слушайте вы ее больше! — неожиданно встрял
Лешка Акимов. — Она на втором курсе нас всех на свадьбу уже приглашала, и что? Матвеев-то женился, да только его жену вовсе не Таней звали. Зато Таня два месяца в психушке «отдыхала». И в этом году опять то же самое будет, вот увидите. Опять Таня за него замуж собралась, только на этот раз у нее крыша в другую сторону съехала!
— Заткнись! — крикнула Таня. — Это тебя не касается! Не твое дело, где я «отдыхала»! Я в твою жизнь не лезу и не сообщаю всем, сколько раз ты от гонореи лечился!
Скандал... Гнусный, мерзкий, с самыми низменными высказываниями, когда двое говорят друг другу гадости, а остальные с упоением слушают их.
— Знаешь, что я тебе скажу? — Акимов, всегда отличавшийся хамским поведением, вылез вперед. — Матвеев просто дурак, что не посылает тебя открытым текстом куда подальше. Мы-то знаем, что там у вас за свадьбы. Я в двух шагах от него живу и его подружку знаю прекрасно. А ты просто свихнулась на этой почве, вбила себе в голову, что он без ума от тебя. Ты достала его так, что он сейчас лежит в больнице и радуется, что хоть пару недель от тебя отдохнет! Ты сама ненормальная, а теперь пытаешься сделать нас такими. Прихожу я как-то в деканат, — с гадкой усмешкой начал рассказывать он, - сидит там ее мать и просит декана помягче относиться к ее дочери, потому что она больна... не гонореей, всего-навсего шизофренией. А потом ее мама долго расспрашивала меня, что за такое чудовище Матвеев, который не хочет жениться на ее больной дочери...
Дальше Таня слушать уже не могла. Схватив сумку и не обращая внимания на льющиеся слезы, она продралась наружу и побежала к лестнице. Ее трясло от гнева, от бессильной злости, мысли путались, она только всхлипывала. Внизу, в раздевалке, ее догнал Васин. Пряча глаза и неуверенно переминаясь с ноги на ногу, он протянул Тане сложенный вчетверо листок бумаги.
— Держи, я еле нашел ее.
— Что это? — ощетинилась Таня.
— Записка Соколова. — Он помолчал, потом нерешительно добавил: — Извини, Тань, такая безобразная сцена вышла... Акимов, конечно, сволочь, с этим никто не спорит...
— Да чего уж там, — пренебрежительно ответила она. — Я ж Шизофреничка, я больная, об этом можно и нужно орать на весь институт. А все, что я говорю, это бред. Толь-ко Акимов, да и не только он, почему-то не вспоминает об этом на экзаменах, когда «шпору» просит. И когда я ему с курсовым помогала, он тоже обращался со мной вежливо и не помнил, что я сумасшедшая.
— Это все так, Тань, но... Сашка действительно в больнице. Не будет Соколов врать в таких делах. Да и когда он успел умереть? Нормально все, откачали его...
— Дурак ты, Васин. Не было его в больнице. Не было! — Танины глаза сверкали негодованием, тон был презрительным. — Не волнуйся, я знаю, что за дела да коман-дировки у него были. И какую роль в этом играл ты, для меня тоже не секрет. Так что не прикидывайся невинным. Убили его, и именно в тот вечер, когда он, по твоим словам, отравился. И не отравили его, а застрелили. И приятели его вовсе не в больнице, а в бегах. Я не думаю, что тебе имеет смысл лгать и дальше. Мне Сашка доверял.