Как видите, мы мним себя способными объяснить абсолютно все.
XIX
Начнем с разговора о том, каким образом браки заключались; об условиях их расторжения речь пойдет потом.
В Риме существовало два рода браков: брак патрицианский и брак плебейский; брак путем конфарреации и брак путем коэмпции.
Не беспокойтесь, дорогой читатель: все это сейчас станет ясно как день.
Сначала, как и у нас, заключался брачный договор.
Законник, выполнявший обязанности нотариуса, зачитывал текст договора и, прежде чем представить его к печатям, то есть подать на подпись заключающим его сторонам, произносил следующие ритуальные слова:
«Помолвки, равно как и браки, заключаются лишь по добровольному согласию сторон, и девица может воспротивиться отцовской воле в случае, если гражданин, коего предлагают ей в женихи, был замечен в подлости или его поведение было предосудительно».
Если ничего такого не было и обе стороны изъявляли согласие, жених, в подтверждение взятых им на себя обязательств, дарил невесте гладкое железное кольцо, лишенное каких бы то ни было драгоценных камней.
Невеста надевала его на безымянный палец левой руки, поскольку, согласно римскому суеверному представлению, существует нерв, связывающий этот палец с сердцем.
Не на этот ли палец, мои прекрасные читательницы, и вы надеваете обручальное кольцо, зачастую и не подозревая о такой связи?
Затем назначался день свадьбы.
Обычно, поскольку девушки обручались в тринадцать или четырнадцать лет, а то и в двенадцать, отсрочка составляла около года.
Выбор этого дня был делом серьезным.
Не следовало заключать браки в мае, месяце неблагоприятном из-за Лемурий.[40]
Не следовало заключать браки в дни, предшествующие июньским идам, то есть с 1-го по 16-е число этого месяца, ибо указанные пятнадцать дней, равно как и предыдущие тридцать один, были неблагоприятны для свадеб.[41]
Не следовало заключать браки и в квинтильские календы, то есть 1 июля, ибо, поскольку 1 июля был праздничным днем, в этот день никто не имел права совершать насилие, а всегда считается, что после свадьбы муж совершает насилие над своей женой, если только она не является вдовой.[42]
Не следовало также заключать брак на другой день после календ, ид и нон, ибо они тоже были зловещими днями, в которые позволялось делать лишь совершенно необходимые дела.[43]
В начальную пору Республики девица вместе со своей матерью и какой-нибудь близкой родственницей отправлялась накануне свадьбы провести ночь в храме, чтобы послушать, не подаст ли голос какой-нибудь оракул; но позднее было достаточно заявления жреца о том, что никакого неблагоприятного знамения не было и все сложится наилучшим образом.
Религиозный брак заключался в домашнем святилище.
Невеста ожидала начала церемонии, облаченная в гладкую белую тунику; ее талия была стянута пояском из овечьей шерсти; ее волосы были разделены на шесть прядей и уложены на темени в виде башни, увенчанной венком из цветущего майорана; поверх туники на ней была прозрачная огненно-красная фата, и как раз от этой фаты (латинское nubere означает «окутывать покрывалом») произошло слово nuptiae — «свадьба».
Высокие мягкие башмаки, как и фата, были огненно-красного цвета.
Фата была заимствована из одеяния супруги жреца Юпитера, для которого развод был запрещен, а прическа — у весталок.
Следственно, эта прическа была символом невинности юной невесты.
У нас майоран заменила веточка флёрдоранжа; однако этот флёрдоранж, как и кольцо на левом безымянном пальце, связанном с сердцем, тоже является античной традицией.
Невесту покрывали фатой лишь на патрицианских свадьбах.
Чтобы придать такому браку законную силу, требовалось десять свидетелей.
Оба супруга усаживались на спаренное кресло, покрытое руном жертвенной овцы.
Жрец Юпитера вкладывал правую руку девушки в правую руку юноши и произносил определенную ритуальную фразу, гласившую, что жена должна способствовать благим делам мужа, равно как и всему святому; затем он совершал в честь Юноны, покровительницы брака, жертвенные возлияния из вина, подслащенного медом, и молока, и в этих возлияниях фигурировала пшеничная лепешка, именовавшаяся фар, которую приносила и подавала новобрачная; от этой лепешки и произошло слово конфарреация.
Во время свадебных жертвоприношений желчь жертвенного животного бросали за алтарь, в знак того, что всякая горечь должна быть изгнана из брачного союза.
43
См. об этом у многих авторов, принимая во внимание, что в Риме заключение брака никоим образом не считалось необходимостью. Так, см. Макробий, «Сатурналии», I, 15 и 16; Плутарх, «Римские вопросы», 25; Тит Ливий, VI, 1; Авл Геллий, V, 17.