Но чего боялись более всего — и Катон заявил об этом во всеуслышание, — так это огромной популярности, которой будет пользоваться тот, кому удастся довести дело до конца и ввести закон в действие…
А вероятность того, что этим человеком окажется Цезарь, была, надо сказать, огромной.
По-видимому, земельный закон Цезаря был лучшим из всех предложенных к этому времени.
Перед глазами у нас «История консулата Цезаря», написанная Дионом Кассием, и вот что мы читаем в ней:
«Цезарь предложил земельный закон, не дававший повода к каким бы то ни было упрекам. В то время имелось множество безработных и голодных людей, которых было необходимо занять сельским трудом; с другой стороны, Италия становилась все более безлюдной, и речь шла о том, чтобы заселить ее вновь.
Цезарь достигал этой цели, не нанося ни малейшего ущерба Республике: он распределял весь общественный земельный фонд, в частности земли Кампании, между теми, у кого было трое и более детей; Капуя становилась римской колонией.
Но, поскольку одного общественного земельного фонда было недостаточно, дополнительная земля покупалась у частных владельцев по цензовой стоимости за деньги, добытые Помпеем в войне против Митридата, двадцать тысяч талантов [сто сорок миллионов]; эти деньги предполагалось использовать для основания колоний, где должны были разместиться солдаты, завоевавшие Азию».[47]
Как видим, и в самом деле мало что можно было исправить в этом законе, устраивавшем почти всех, за исключением сената, который страшился популярности Цезаря.
Он устраивал народ, для которого создавали великолепную колонию в едва ли не самой красивой местности Италии и на едва ли не самых ее плодородных землях.
Он устраивал Помпея, видевшего в нем осуществление собственного желания — вознаградить свою армию.
Он почти устраивал Цицерона, у которого, по существу говоря, позаимствовали его идею.
Вспомним, однако, что коллегой Цезаря по должности был назначен Бибул, дабы в его лице сенат имел воплощение неуклонной оппозиции.
И Бибул неуклонно выступал против этого закона.
Вначале Цезарь не хотел пускать в ход силу.
Он заставил упрашивать Бибула народ.
Бибул упирался.
И тогда Цезарь решил взять быка за рога, как гласит современная поговорка и как, должно быть, гласила какая-нибудь сходная античная поговорка.
Он зачитал свой закон на заседании сената.
Затем, после чтения, он поочередно опросил всех сенаторов.
Все одобрили закон кивком, и все отвергли его голосованием.
Тогда Цезарь вышел из сената и, обратившись к Помпею, спросил его:
— Помпей, ты знаешь мой закон и одобряешь его; но поддержишь ли ты его?
— Да, — во всеуслышание ответил Помпей.
— Но каким образом? — спросил Цезарь.
— О, будь спокоен, — ответил Помпей, — ибо, если кто-нибудь нападет на него с мечом, я поддержу его мечом и щитом.
Цезарь протянул Помпею руку.
Помпей подал ему свою.
Народ разразился рукоплесканиями при виде того, как два этих победителя вступили в союз для дела, в котором он сам был кровно заинтересован.
В этот момент из сената вышел Красс.
Он подошел к Помпею, с которым, как уже было сказано, Цезарь помирил его.
— Если у вас союз, — сказал он, — то я в нем тоже.
— Что ж, — промолвил Цезарь, — присоедини свою руку к нашим рукам.
Сенат потерпел поражение.
Против него была популярность, то есть Помпей; гений, то есть Цезарь; деньги, то есть Красс.
С этого часа началась эра первого триумвирата.
Голос трех этих людей, объединившихся между собой, стоил миллиона избирательных голосов!
XXIV
После того как союз между Помпеем, Цезарем и Крассом был скреплен клятвой, им необходимо было расчистить вокруг себя пространство.
Весь сенат целиком был им враждебен.
Эту враждебность воплощали Катон, Бибул и Цицерон, который решительно объявил себя противником Помпея и, будучи прежде преданным ему человеком и полагая себя плохо вознагражденным за свою преданность, сделался его врагом.
Для начала триумвиры занялись укреплением политического союза посредством брачных союзов.
Помпей, как мы помним, дал развод своей жене, заподозренной и даже уличенной в том, что она состояла в любовной связи с Цезарем.
Помпей женится на дочери Цезаря.