Так что не следует расширять круг за пределы двадцати четырех заговорщиков, принявших решение о смерти диктатора. Удары ему нанесли только двадцать три, потому что Требоний, задачей которого было помешать консулу Антонию войти в курию, непосредственного участия в убийстве не принимал.[724]
Кучка стареющих «генералов» и молодых «волчат»
Горстка разочарованных цезарианцев
Сначала его звали — М. Сатрий. Потом его усыновил очень богатый дядя по материнской линии, так что Л. Минуций Басил даже стал патроном территории Пицена и Сабинской области. С 53 года он был легатом Цезаря в Галльской войне и в войне гражданской, отличился при Диррахии и вернулся в Рим после Фарсала. В 45 году он был претором[725], но Цезарь отказал ему в управлении провинцией. Л. Минуций Басил почувствовал себя лично глубоко оскорбленным. Он был готов уморить себя голодом, но согласился принять денежную компенсацию: человек с чистой совестью, который однако позволил себя купить и не простил этого покупателю.
Во времена Галльской войны он был молод (adulescens),[726] служил военным трибуном, префектом флота Цезаря в действиях против венетов, префектом в Галльской войне. В начале гражданской войны Альбин в ранге легата руководил морскими операциями против Марселя под началом Г. Требония. В 48–46 годах он стал легатом-пропретором, наместником Трансальпийской Галлии; возможно, в 45 году он был претором,[727] так как в 44 году стал проконсулом Цизальпинской Галлии.[728] Цезарь пообещал ему консульство на 42 год. Альбин был вторым наследником Цезаря и, следовательно, одним из наиболее видных его сподвижников. Он ужинал вместе с диктатором у Лепида накануне Мартовских ид. Он был человеком решительным и смелым, владел множеством гладиаторов, Цезарь на него вполне полагался, — тем не менее он позволил Бруту втянуть себя в заговор.
Сын видного всадника, квестор в 60 году[729] и трибун в 55 году,[730] он провел закон (lex Trebonia), по которому Крассу передавалось управление Сирией, а Помпею — обеими испанскими провинциями, каждому сроком на пять лет. В 54–49 годах он был легатом Цезаря, активно участвовал во всех военных действиях как во время Галльской, так и во время гражданской войны. В 48 году он стал городским претором[731] и проявил лояльность по отношению к Цезарю, воспротивившись демагогическим мерам, которые предлагал Целий Руф[732]. В 47 году он был направлен в Дальнюю Испанию,[733] а летом 46 года был изгнан из своей провинции помпеянцами и вернулся туда вместе с Цезарем в конце года.[734] Первого октября 45 года он стал консулом-суффектом[735], и ему сулили проконсульство в Азии. Так что это был цезарианец, осыпанный почестями. Во время встречи в Нарбоне с Антонием он прощупывал его отношение к заговору против Цезаря. Так что он, естественно, входил в заговор, где его роль в конечном счете состояла в том, чтобы не допустить Антония в зал курии. За то, что он сделал такой выбор, Цицерон воздал ему хвалу: «Это был человек, который поставил свободу римского народа выше дружеских чувств к отдельному человеку и предпочел свергнуть тиранию, нежели участвовать в ней».[736]
Его отец состоял в совете (consilium) Помпея Страбона в Аскуле во время Союзнической войны. С 58 по 56 год, на первом этапе Галльской войны, он был легатом Цезаря, а в 56 году вернулся в Рим. В 54 году он стал претором,[737] но потерпел неудачу при выборах консулов 49 года, когда были избраны противники Цезаря Г. Клавдий Марцелл и Л. Корнелий Лентул[738]. Он отказался примкнуть к партии помпеянцев, и Цезарь помог ему выйти из денежных затруднений.
Плебейский трибун 44 года,[739] он принял денежную помощь от Цезаря, чтобы справиться с затратами на исполнение должности эдила. Его невысокое положение наполняло его горечью. Он первым нанес удар Цезарю, и этот первый удар не стал смертельным.