В груди стало тесно, и она почувствовала, что ее глаза наполнились слезами.
Брось, сказала она себе. Просто не надо вспоминать об этом.
Но если бы она могла! Три года — это целая вечность, а как будто только вчера соседка миссис Кристофер разбудила ее, слегка встряхнув за плечо.
Ох, бедная детка, такая ужасная новость…
Эш вытерла глаза кулаком.
Она не собиралась сидеть здесь на виду у всех и рыдать как ребенок. Но внутри у нее ничего не осталось. Как в пустой комнате, из которой мама ушла навсегда, погасив за собой свет, и в которую никто никогда больше не вернется. Эш умело маскировалась, притворяясь, что все в порядке, — во всяком случае, когда бывала на людях. Но слышать сейчас эту музыку и вспоминать…
Пустота разверзлась, как огромная утроба какого-то доисторического животного, и грозила поглотить ее всю целиком.
— Привет, подружка! Поцелуй-ка меня.
В течение какого-то мгновения воспринимались только слова, а не сам голос и не его шутливый тон. Вспыхнув от гнева, Эш обернулась, и злость немедленно растаяла.
— Ой, Кэсси! — завопила она и бросилась на шею женщине, которая совершенно незаметно подошла к скамейке.
Из всех окружающих Эш людей Кассандра Вашингтон с наибольшим правом могла называться ее близкой подругой. В свои далеко за двадцать, да еще и при бродячем образе жизни, — не потому, что так сложились обстоятельства, а просто ей это нравилось, — с кожей кофейного цвета и бесчисленными косичками с вплетенными в них бусинами, Кэсси была самой прелестной женщиной, какую только Эш знала. Правда, она питала слабость к одежде чересчур ярких расцветок. Вот и сегодня на ней были плотно обтягивающие джинсы красного цвета, заправленные в рыжие сапожки, желтая блузка, черная матадорская куртка и сверх того — пластмассовые серьги кольцами гигантских размеров и браслеты, сияющие всеми цветами радуги. В ногах валялся красный парусиновый рюкзак, туго набитый орудиями ее профессии. Там была складная головоломка из кусочков брезента и деревянных палочек, которая превращалась в небольшой столик со стульчиком; а еще скатерка, украшенная ручной вышивкой в виде магических знаков; маленький медный шарик-маятник и, наконец, гадальные карты, завернутые в кусок шелка и уложенные в специальную коробочку из тикового дерева.
Кэсси была гадалкой, и вот уже несколько месяцев Эш ее не видела.
— Я думала, ты уехала на Запад, — сказала она, после того как они крепко обнялись.
— Так и было. А теперь я вернулась.
— Я рада.
Кэсси внимательно на нее посмотрела.
— Вижу. По твоему виду похоже, что тебе, девонька, нужен друг. Снова настали тяжелые времена?
— Времена те же, что и всегда, — сказала Эш.
— Крутишь колесо рулетки и проигрываешь?
Эш кивнула.
— Ну тогда, — сказала Кэсси, — почему бы нам не отправиться к тележке Эрни и не выпить чаю, а потом посмотрим, сможем ли мы найти какое-нибудь укромное местечко, где обо всем и потолкуем.
Эш пнула рюкзак Кэсси носком ботинка.
— А как же твоя работа? — спросила она.
— Мне не нужны деньги, — заверила ее Кэсси. — Сейчас у меня есть нора в Верхнем Фоксвилле. Там со мной ночует колдун по имени Боунз, мне с ним просто веселей. Так что не волнуйся обо мне.
Она поднялась, закинула на плечо свой рюкзак и взяла Эш за руку.
— Пойдем-ка, подружка. У нас будет серьезный тет-а-тет.
У тележки Эрни они взяли по стаканчику чая. Кэсси прихватила для своего пять ложечек сахара, чем на какое-то мгновение привела Эш в изумление. Она и забыла, что ее подруга сладкоежка. Но Эрни не забыл. С нижней полки своей тележки низенький смуглокожий кубинец выудил липкую, источающую мед булочку и протянул Кэсси.
— У меня есть печенье, — сказала Кэсси, похлопав по своему рюкзаку.
— Тебе, — сказал Эрни. — С собой. В честь твоего возвращения.
Кэсси рассмеялась.
— Ну, если ты угощаешь…
Эрни проводил их лучезарной улыбкой.
В глубине парка в окружении цветущих вишневых деревьев высился небольшой холм, увенчанный скульптурной группой. Композиция изображала сатира, лобызающего наяду, и трех танцующих дриад. Это место носило название Силеновы сады, его обустроил на свои средства какой-то местный меценат в честь поэта Джошуа Стэнхолда. Скамейки здесь были мраморными — как и статуи, а воздух пьянил сладким ароматом цветения.
— Я люблю это место, — сказала Кэсси, когда они уселись на одну из скамей. — Здесь я чувствую себя так, как будто отгородилась от всего, — но не насовсем, а просто спряталась в укромном уголке. — Она улыбнулась Эш. — Это подходящее местечко для задушевных разговоров.