Так или иначе, Эш рассчитывала, что эта идея не будет иметь здесь особенного успеха.
Она покрутила в руках браслет, сожалея о запрете, о котором предупреждала Лусевен. Нечего было и мечтать об амулете в виде автомата, меча или хоть какого-нибудь оружия. Сейчас пригодился бы даже щит.
— Так ты разговаривал с Ниной? — спросила она. — И с моими дядей и тетей?
— С Ниной, твоими дядей и тетей и еще одной девочкой.
— И… — Эш сглотнула. — Что случилось?
Элвер поднес руку к виску. Его дрожащие пальцы даже не коснулись кожи, но он все-таки поморщился. Приглядевшись, Эш увидела на его коротких волосах запекшуюся кровь. Раньше она этого не замечала: уж слишком старалась не смотреть на нож и не встречаться с его безумным взглядом.
— Это сделал дядя Джон?
Элвер покачал головой.
— Нет. Твоя кузина.
Годится, Нина, подумала Эш. Вот уж никогда не подозревала, что ты на такое способна.
— Я не попадусь так легко еще раз, — продолжил Элвер.
Эш сделала еще один шаг назад.
— Извини, — сказал он, надвигаясь на нее.
Так, хорошо.
— Послушай, — начала она опять, но он неожиданно сделал резкий рывок.
Эш не ожидала такой прыти и не успела увернуться от ножа. Она втянула живот и попыталась отскочить в сторону, но нож запутался в складках ее парки. Когда Элвер стал высвобождать лезвие, она отпихнула его обеими руками. Он поскользнулся на снегу и упал, увлекая ее за собой, но в падении она вывернулась. Нож, так и застрявший в парке, выскользнул из его рук.
Элвер больно ударился о землю, Эш же удалось руками смягчить удар. Ее всю трясло, но она рванулась прочь — подальше от цепких объятий Элвера. Он вцепился в карман ее парки и потащил к себе — карман затрещал. Эш отпихнула его, но он и сам вдруг прекратил атаку.
Эш на четвереньках бросилась удирать и остановилась только тогда, когда отползла на безопасное расстояние. Но он, казалось, больше и не думал нападать на нее. Из него вышел весь пыл. Зато он не спускал глаз с того, что выпало из ее разорванного кармана. Благоговейный страх смягчил жесткое выражение его глаз.
На снегу между ними лежал гранат, закованный в серебряные обручи. Ближе к ней, чем к нему. Медленно он поднял на нее глаза.
— Где ты взяла это? — спросил он.
— Да пошел ты…
— Ты ведь не знаешь, что это такое, да?
— Конечно, знаю.
— Врешь.
— Тогда сам скажи мне, — сказала Эш.
— Серебряный обруч имеет отношение к Прародительнице Жабе, ее Колесо — луна, а сам плод граната это сердце весны. Его форма и то, как он устроен внутри, символизируют примирение в едином целом всего многоликого разнообразия. Будучи единым, как здесь, оно служит залогом того, что все Колеса вернутся к свойственному им равновесию, не важно, как далеко от исходного перекрестка они сейчас блуждают.
Эш подумала о птицах Лусевен. Ворон, чье имя значило «доверие», и ястреб по имени «мечта». Лусевен, пожалуй, была не промах по части символики. Эш нащупала свой браслет. И амулеты тоже были символами.
Только как же ей разобраться во всем этом?
— Ну и что? — спросила она. Элвер моргнул.
— Это могущественный фетиш. Он может исцелять; он… его кровь вернет к жизни наш лес.
Большое спасибо тебе, Лусевен, за то, что снабдила меня всем этим, подумала Эш.
— Значит, он положит конец власти над вами этой… как ее?
Элвер кивнул.
— Ну так возьми его, — сказала Эш. — Он твой. Только теперь оставь меня в покое, чтобы я могла…
И осеклась, взглянув на Элвера. Его лицо исказил ужас. В следующую минуту она услышала скрип снега, чьи-то шаги у себя за спиной. Элвер бросил быстрый взгляд на гранат, потом поднялся кое-как на ноги и пропал. Исчез. Как Лусевен.
Еще не зная, в чем дело, но уже содрогаясь от ужаса и понимая, что она-то не может испариться, как Элвер, Эш обернулась. К ней приближалось ожившее изображение с той самой карты из расклада Кэсси, которая говорила о начале начал.
Эш никогда не приходилось видеть такого морщинистого темного лица. Я-вау-це была одета в то же самое расшитое платье из оленьей кожи и меховую накидку, что и старуха на карте. Ее глаза в жизни завораживали даже еще больше — глубокий, темный, непроницаемый омут, бездонные вместилища черной воды. Когда она приблизилась и нависла над Эш, стало слышно, как тихонько бряцают небольшие раковины моллюска и бусины, вплетенные в ее косы. У ее ног кружила слабая поземка, хотя никакого ветра не было и в помине. В одной руке женщина-дух несла посох, украшенный перьями, в другой держала какую-то жабу.