— Радуйся, — ласково сказала лосиха.
Эш подняла глаза. Сквозь пелену слез полулюди-полуживотные казались персонажами сна. Ненастоящими.
— Радоваться? — спросила она.
Мужчина-черепаха кивнул.
— Ее песня нескончаема, детка. Мы все часть одной и той же песни — твой народ, наш народ. Эта песня звучит всегда. Голос каждого всегда будет вливаться в нее, не важно, на какое Колесо мы ступили.
— Тогда она… с ней все в порядке?
— Конечно, — сказала волчица. — Боль — удел тех, кто остается. Стряхни ее с себя. Вспоминай ее с радостью — великой радостью, — но пусть уж она держится в стороне от твоего пути.
Эш задумчиво кивнула. Все надолго умолкли. Звучали только барабаны. Ее сердце билось им в такт, и постепенно чувство безысходности стало понемногу слабеть.
— Я думаю, теперь мне надо возвращаться, — сказала она. — Надо отнести Нину домой. Все это, наверное, так страшно для нее.
— Не сейчас, — сказал ворон. — Не сейчас, потому что Я-вау-це пока еще в пути. А твоя сестра получает удовольствие, пребывая в образе своего тотема, потому что так она видит мир и свое место в нем в истинном свете.
Эш даже не подумала поправить ошибку ворона насчет их родственных отношений с кузиной — просто согласилась с тем, что они дети одной матери, и это следовало бы уразуметь давным-давно.
— А у меня тоже есть тотем? — спросила она.
— Ищи его, — сказал мужчина-лягушка.
— В снах, — добавила волчица.
Она вынула что-то из кармана и прикрепила к браслету Эш. Это оказался маленький серебряный амулет в виде волчьей головы.
— Мы будем здесь, чтобы помочь тебе найти его, — сказала она.
Звук барабанов теперь стал тише. Эш словно очнулась, вдруг в первый раз осознав, где она находится. Поля исчезли. Они с полулюдьми-полуживотными стояли на поляне, а со всех сторон их окружали зеленые и живые деревья Элверова леса. Она чувствовала их обитателей, духов деревьев, они наблюдали за ней, но теперь уже не враждебно, а просто с любопытством.
Когда она оглянулась на полулюдей-полуживотных, их фигуры показались ей какими-то расплывчатыми. Как будто они начали постепенно исчезать.
— А почему вы не остановили ее сами? — спросила она.
— Я-вау-це? — уточнил лис.
Эш кивнула.
— Это было не наше дело, — ответила зайчиха. — Когда люди вмешиваются в дела маниту, они должны отвечать за свои действия.
— Мы можем только наблюдать, — добавила лосиха.
— И ждать, — сказал ворон.
Их голоса все отдалялись и отдалялись, а тела стали теперь совсем прозрачными.
— А Лусевен — она одна из вас? — быстро спросила она.
Ей так много нужно было узнать.
— Нет, — сказал мужчина-зубатка.
— Но она наш большой друг, — сказала волчица.
Они теперь почти исчезли — остались только неясные призрачные очертания.
— Мы встретимся снова? — крикнула Эш.
Полулюди-полуживотные окончательно исчезли. Ответом ей был только слабо доносящийся барабанный бой, который постепенно совсем затих. Но в его ритме было обещание.
Эш посмотрела на жабу, которую так и держала в руке.
— Ну что, малышка, — сказала она. — Нам пора домой.
Она почувствовала необычайную легкость и странное ощущение, что теперь ей все по силам.
— И как же нам сделать это? — обратилась она к Нине с риторическим вопросом. — Смотри-ка.
Она положила жабу на землю и, сняв меховую парку, бросила ее на траву. Потом села и сняла рейтузы и сапоги. Теперь-то было жарко, не то что при Я-вау-це. Вызвав с помощью амулета вигвам, она убрала туда зимнюю одежду и потом снова прикрепила маленький вигвамчик к браслету. Перебрав все амулеты, она наконец нашла тот, который, без сомнения, обязательно должен был быть: маленькая серебряная копия дома в Нижней Кромси вместе с крошечной лужайкой. Она сняла его с браслета, потом подобрала с земли Нину и поднялась на ноги.
— Вот мы и отправляемся, — сказала она.
Но Эш не успела бросить брелок на землю и пробудить его магические чары — от деревьев на дальнем конце поляны отделилась чья-то фигура.
Элвер.
Теперь у него в руках уже не было ножа.
Но глаза по-прежнему хранили то слегка безумное выражение, свойственное обитателям мира духов.
— Я просто хотел… поблагодарить тебя, — начал он.
Эш посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь найти в себе хоть какое-нибудь злое чувство против него за то, что он чуть было с ней не сотворил, но ничего не нашла.
— Все в порядке, — сказала она.
И бросила амулет на землю.