— Возможно, прошел через магическое изменение структуры тела? — скривившись, закончил Леонардо.
Его, полукровку, изменили посредством магии, еще когда он находился в утробе матери, и он из-за этого не смог жить как обычный человек. Именно поэтому к магическому вмешательству в тела людей Леонардо испытывал особенное отвращение.
— Поэтому нужно учитывать, что превращение в марионетку Проклятого Императора может подразумевать и это. Если командир примет предложение, с ним могут поступить точно так же, — продолжила Зита встревоженным голосом.
Конечно, мнения о том, насколько растягивается понятие «человека», могут быть самыми разными… но скорее всего некто вроде Проклятого Императора — не стареющий, не слабеющий, способный при соблюдении определенных условий воскреснуть, — отстоял от человечности еще дальше, чем Лео.
Более того…
— Магическое изменение, говорите… — Альберик опустил взгляд на обрубок левой руки.
Когда он стал «апостолом», ему дали искусственную руку, которая двигалась ничуть не хуже настоящей. Она подключалась к его нервам и через них управляла сознанием рыцаря…
— В худшем случае вас могут превратить в нечто невообразимое.
В нечто, по сравнению с чем полукровки покажутся в разы ближе к обычным людям.
Может, ему оставят внешность, но внутри он станет чем-то совершенно иным.
И вообще — уж не обусловлено ли мышление императора Газа именно его бессмертием? Раз так, аналогичное изменение тела Альберика наверняка каким-то образом на него повлияет.
Человеку нестареющему, далекому от смерти, трудно трепетно относиться к жизни.
Люди проходят путь от крайне эмоциональных детей до более спокойных и рассудительных взрослых. Если же этот путь продолжить еще на сотни, тысячи лет, разве чувства не истлеют окончательно, разве не уступят место жестокому, бесчеловечному мышлению?
— Как бы там ни было, я не хочу, чтобы командир превращался в такое. Пусть даже ради того, чтобы защитить нас.
— Зита…
Альберик изумленно окинул взглядом девушку-механика.
А затем…
— Ты ведь согласна, Виви?
— Э?.. — Зита так неожиданно повернулась к Виви, что та оцепенела. — А, ну… конечно… и вообще, я хочу, чтобы господин Жилетт оставался сам… собой… вот… Если он спасет нас ценой своей жизни, я… пусть и выживу, но никогда себе этого не прощу…
Виви покраснела и опустила взгляд.
В очередной раз ее эмоции взяли верх над рассудком. Слова, которые она произнесла, основывались на том, что она пережила после того, как встретилась с Альбериком в обличье «апостола».
Любовь к кому-то распространяется не только на действия и умения человека, но и на его характер. Лишь в кошмарах Виви могла представить, что от личности ее возлюбленного может не остаться и следа.
— Но раз так… — нахмурившись, проговорил Альберик, несколько секунд посмотрев на замолкших девушек. — Выходит, нам все же придется выживать через битву.
А для этого им не хватало сил. Безусловно, иногда принять бой можно в невыгодных условиях, но бросаться в битву без единого шанса на победу — форменное, бессмысленное самоубийство.
Но…
— Господин Жилетт? — обеспокоенно вопросила Виви, глядя на то, как крепко задумался ее командир.
И наконец…
— Хочется, конечно, верить, что и они придут к тому же выводу… — подытожил Альберик с надеждой в голосе.
Чтобы восстановить силы, нужны сон… и еда.
Это касается и магов, и мечников, и кого угодно.
Отряд Тору всегда носил с собой «солдатские шарики» — питательную «еду» в форме небольших шариков, — но подобное питание годится лишь в экстренных случаях. Не стоит думать, что они могут заменить полноценные трапезы. Даже диверсанту пилюля не восстановит боевой дух, не говоря уж об остальном.
К тому же солдатские шарики не избавляют от необходимости искать воду.
Таким образом…
— Вот весь улов.
Тору разложил на письменном столе еду, которую им удалось отыскать в замке.
Сушеное мясо, хлеб и вино вместо воды.
— Охохо! — подал восторженный голос пришедший в сознание Давид. — Кажется, у нас будет шикарный ужин.
— Если напьешься, твоим ранам будет только хуже, — тут же уколола его тоже оправившаяся от потери сознания Сельма. — Пригубишь и хватит.
— Жестокая ты… — опечалено протянул Давид.
Впрочем, он тоже понимал, что раненому нужно пить в меру, чтобы не навредить своему телу, поэтому в следующую секунду опустил протянутую за бутылкой руку.
— Кстати о ранах. Фредерика, — Тору повернулся к девушке возле себя. — Может, ты его раны залечишь?
— Нет. Не хочу, — сразу же ответила та.
— ...Эй, ты.
Вопрос о ранах Давида жизненно важный, ведь затем он определит, какую помощь тот сможет оказать в грядущей битве. Боец ближнего боя лишним точно не будет.
Но…
— В самом крайнем случае я согласна помочь Чайке или Акари, — продолжила девушка-драгун с недовольным видом. — Но с какой стати я должна кусать другого мужчину?
— Но ведь… — Тору не нашелся с ответом.
Практически с самой их встречи Фредерика постоянно кусала Тору, чтобы залечить его раны, поэтому он решил, что с точки зрения драгуна укусить человека — ни к чему не обязывающее действие на уровне рукопожатия.
Видимо, он ошибся.
Более того, из слов Фредерики выходило, что оно ближе к…
— Что такое, голубки ссорятся? — поинтересовался Давид с любопытством в голосе.
— Каким местом наш разговор похож на «ссору голубков»?! — нахмурившись, бросил в ответ Тору.
Однако затем Акари сложила руки на груди и размашисто кивнула.
— Так держать, брат. Тебе хватает развращенности, чтобы наслаждаться зрелищем того, как твоя любовница целует другого мужчину…
— Тору. Извращенец? — белая Чайка задумчиво склонила голову.
— Да, — Акари вновь кивнула. — Я всегда считала, что мой брат извращенец, с какой стороны ни посмотри, но настолько всесторонних увлечений не ожидала…
— Хватит пороть невнятную чушь! И вообще, при чем здесь «любовница» и «поцелуй»?
— Кстати, — все так же недовольно продолжила Фредерика, — теперь ты можешь пользоваться моей магией, Тору. Сам бы и укусил.
— Э?..
Таких слов Тору не ожидал и резко застыл на месте.
Но действительно — сейчас он мог использовать ту же магию, что и Фредерика. До сих пор он полагал, что владеет лишь магией изменения собственного тела, что способность лечить людей укусами ему не передалась, но…
— Ты хочешь сказать, я…
— Угу. Прошу, — Фредерика указала пальцем на Давида.
— Но как я должен… Ладно бы мое тело…
— Собственно заклинание возьму на себя я. Несложно, правда? Попробуешь?
— …
Копейщик сидел на полу с вытянувшимся лицом и несколько секунд недоуменно моргал, а затем...
— Т… только больно не делай, — проговорил Давид, опуская взгляд.
— Дурак! — воскликнула красная Чайка через мгновение и ударила того кулаком по затылку. — Дурачиться. Запрещаю!
— Ка-ха-ха! — усмехнулся Давид, словно давая понять, что такой удар ему нипочем. — Ну, если не хочешь, то и не заставляй себя. Меня ранило дней десять назад, внутренности в порядке. Если не буду много двигаться, раны не откроются.
— Речь ведь как раз о том, что тебе, возможно, придется много двигаться… — Тору вздохнул. — Мне ведь не обязательно кусать сами раны? Сгодится просто палец или рука?
— Верно, — ответила Фредерика.
— Не думаю, что в бою с Проклятым Императором обойдется без ранений, да и вообще еще один человек, способный исцелять раны, нам не помешает. Лучше все-таки попробовать, хотя бы ради того, чтобы я потренировался лечить других.
— ...Тогда ладно, валяй, — Давид протянул правую руку.