— Я бы рад помочь тебе, — виновато объяснил он, — да чем?
Змей заворочался в глубине, натужно пыхтя. Парок над щелью стал гуще, словно внутри что‑то дымилось.
— Да всего делов‑то — камешек, что мне выход загораживает, в сторонку откатить, — весело объявил он. — Хоть щель какую ни на есть сделай — а уж там я сам как‑нибудь…
Кощей отступил, оглядывая камень. Валун был высотой в три его роста, не меньше. Человек восемь только и могли бы его обхватить. По всему было видно, что когда‑то камень был на совесть вдавлен в землю какой‑то неведомой силой.
— Рад бы, да сил таких у меня нет, — ответил Кощей, подумав. — Его никто с места не сдвинет…
— В прежние времена я бы его одной лапой сковырнул, — прогудел под землей Змей. — Да только пока подкопы рыл, всю силу поистратил. Во мне сила от воды, а здесь ее ни капли нет — уж скоро два десятка лет, как сижу взаперти!
— Так ты пить хочешь? — Кощей почему‑то обрадовался, услышав про воду. — Пить?
Змей рявкнул согласно, но юноша его уже не слышал, скидывая мешок с плеча. Судя по всему, добежав до уреза воды, он уже знал, что делать. Прилив должен был начаться еще не скоро — вечером. Он бы хлынул в ущелье, окружив волной камень; но под него наверняка не просочится ни капли. Надо было помочь воде проникнуть внутрь.
Обойдя валун кругом, Кощей выбрал место, где от дыхания Черного Змея пар поднимался сильнее. Здесь он и стал копать, отбрасывая камни в сторону.
На поверхности был и слежавшийся песок, и галька, но ниже пошла почти спекшаяся глина, в которой и приходилось рыть ход. Скрипя зубами от натуги, Кощей выворачивал камни, откатывая их в сторону. Словно нарочно, они становились все крупнее и крупнее, с ними приходилось возиться подолгу, но яма все углублялась, постепенно продвигаясь под валун.
Змей притих как мертвый — даже струйка пара почти иссякла, — внимательно прислушиваясь к работе Кощея, и когда тот, обессилевший, раскрасневшийся, привалился спиной к груде вывороченных камней, Змей спросил:
— Что ты там делаешь?
Кощей прикрыл глаза — под веками прыгали разноцветные пятна.
— Сейчас… — прошептал он, почти не слыша своего голоса. — Сейчас ты напьешься…
— Иди‑ка сюда, — позвал его Змей.
Юноша с усилием перевалился на бок и на локтях подтянулся, сползая в яму — он мог бы уместиться в ней целиком.
— Устал? — спросил Змей.
Кощей не ответил — только кивнул.
— Наклонись‑ка к щели, — посоветовал Змей. — Ты мне помочь пытаешься — теперь мой черед!
Юноша прижался лбом к камню над тем местом, где поднимался пар. Он не понимал, зачем Змею это надо, но холодный камень остудил его пылающий лоб. Он ясно услышал, как Змей пододвинулся ближе, дунув в щель.
Волна пахнущего зубной гнилью пара окутала Кощея с ног до головы. Он закашлялся, закрываясь рукой, и попробовал вырваться из едкого облака, но был вынужден вдохнуть еще раз, другой…
Видно, что‑то было такое в дыхании Змея, потому что, прокашлявшись, Кощей почувствовал, что усталость как рукой сняло. В теле бродили новые, до сей поры спящие силы. Хотелось ломать деревья, выворачивать из земли камни — даже сражаться и проливать кровь!
Вскочив, юноша схватился за один из камней и почувствовал, что тот поддается. Руки, правда, скользили по измазанным глиной бокам камня, но все же он вырвался из земли. Отбросив его прочь, Кощей взялся за второй…
Он работал с упоением до тех пор, пока сзади не послышался мерный шорох. Выдернув последний камень, юноша обернулся.
По ущелью шла вода. Отлив был большим, и прилив оказался ему под стать. Волны торопились, словно знали, что здесь что‑то случилось в их отсутствие. Прежде чем Кощей успел уйти, вода нахлынула на его ноги и. устремилась в яму.
— Пей! Пей! — закричал юноша и, уронив камень, бросился наверх — он всегда боялся воды, потому что не умел плавать.
Он цеплялся изо всех сил, а сзади слышался глухой рокот прибывающей воды, к которому примешивался новый звук — торопливое, захлебывающееся чавканье и чмоканье. Змей пил.
Взобравшись на плоский уступ, Кощей распластался на нем, крепче хватаясь за опору. Силы вдруг оставили его, и он не знал, что будет делать, если вода поднимется сюда.
Чавканье и бульканье прекратились, и тут же донесся утробный довольный рев, от которого у юноши заложило уши. Казалось, заревели и скалы вокруг. Валун, из‑под которого звучал рев, покачнулся, сдвинутый с места мощным толчком.
Змею приходилось преодолевать не только его тяжесть, но и сопротивление воды, но после очередного толчка вода колыхнулась и на ее поверхность с гулким бульканьем всплыл огромный пузырь воздуха. Он лопнул, выбросив волну гнилистого запаха, а вода с журчанием устремилась вниз, сворачиваясь в огромную воронку. Подхваченные течением, в ней крутились комья земли, водоросли, мелькнул мешок Кощея. Камень медленно приподнимался, а вода стремительно падала и падала в невидимую Кощею дыру. Казалось, она будет течь туда, пока не иссякнет море.